Структура момента такова, что раздел «Регуляторы» в BIS Journal не может быть представлен прямыми высказываниями ни со стороны Госдумы РФ, ни со стороны Банка России. «Мы ещё не готовы… идёт рабочий процесс… формируется позиция, готовятся документы…» Тем не менее про Анатолия Аксакова нельзя сказать, что он таится от общественности. Публикуем его беседу с нашим экспертом Тимуром Аитовым [1].

Тимур Аитов. Тема нашей беседы — банки в условиях международных санкций, стратегии прорыва. Первый вопрос: как нам совершить этот самый прорыв? Наши банки подверглись беспрецедентным санкциям, но выстояли, ситуация всё-таки под контролем. И что же? Наши разработчики по-прежнему говорят: «Нам ещё надо немного доделать, чтобы получились аналоги западного ПО…» Министры говорят: «Дайте нам ещё2–3 года, и мы проблемы с импортозамещением решим окончательно». А кто-то под сурдинку советует: «Может, нам перейти от импортозамещения к импортоопережению?» То есть всё достаточно сумбурно. Как к этому относиться, можно ли достичь прорыва, есть ли у вас собственный рецепт?

Анатолий Аксаков. Прежде всего надо помнить, что Россия входит в пятёрку ведущих стран по цифровизации финансовых процессов. К сожалению, это опережение опиралось в основном не на наши разработки, хотя и наши тоже активно внедрялись, особенно крупнейшими банками. Тем не менее в 2018 году был принят закон, который ориентировал не только финансовую сферу, но и всю экономику на переход на отечественные программные продукты и «железо», чтобы сделать нашу ИT-сферу максимально независимой от американских систем.

 

— Тема импортозамещения и раньше звучала...

— В 2014 году её подняли, в 2018 году был принят закон с довольно жёсткими сроками — первой отсечкой установили 2021 год. Но под напором обстоятельств и наших компаний, не верящих в санкции, срок передвинули сначала на 2023 год, потом на 2024, а сегодня оказалось, что всё это надо было делать вчера.

Конечно, конкурировать с крупнейшими ИT-компаниями, например, американскими, мы вряд ли сможем, даже с китайской Нuawei, но при этом мы имеем большой задел в виде молодых людей, которые учились в наших вузах, часто уезжали за границу, способствовали там продвижению западных компаний и довольно неплохо зарабатывали. Некоторые из них вернулись с богатым опытом и оригинальными идеями и готовы помочь родной стране в продвижении технологий. Итакой задел людского потенциала большой.

 

ДВА ПУТИ

Мы можем пойти двумя путями. Первый — ориентироваться на новые формы развития ИT-технологий в стране: небольшими группами. Не всегда величина структуры определяет качество работы, которая в ней осуществляется. Сейчас будет тренд на создание малых групп до 100 человек, пусть даже до 1000, но ориентированных на прорывные, генерирующие идеи, причём идеи, способные обесценить всё то, что есть сегодня у ведущих компаний мира.

Такие группы будут поддерживаться государством, финансироваться, по крайней мере, на начальных этапах. Но не всё должно финансироваться, быть бесплатным, люди должны создать ситуацию максимальной конкуренции, и не только внутри страны, между собой, но и с внешним миром. Вот для таких групп мы будем создавать условия — льготы, стимулы, которые помогут этим мозгам проснуться и работать как в своё удовольствие, так и на пользу стране.

Второе направление — это концентрация ресурсов на проекты, решающие очень масштабные, узловые задачи, в том числе ив сфере ИT-технологий. У нас есть такой опыт. Например, реализация плана ГОЭЛРО, который в своё время дал мощный толчок к развитию СССР, атомный проект, когда нам было необходимо срочно создать свою атомную бомбу, чтобы противостоять американскому диктату. Такой опыт, безусловно, надо использовать, и мы будем это делать.

 

ОРГАН ТИПА ГОСПЛАНА

— Но кто будет ставить чёткие цели, формулировать текущие задачи? Похоже, нам нужен орган типа Госплана, можно назвать его центром стратегического планирования. Вы сказали, что чиновники постоянно переносят сроки. Да, действительно, министерства составляют список компаний, которые должны пройти импортозамещение к 2022 году, потом меняют дату на 2024 год, а что эти компании связывает между собой — проекты, материальные возможности, интеллектуальный потенциал — это, похоже, никого не волнует. Госплан в своё время взаимоувязывал между собой десятки тысяч разных составляющих, поэтому масштабные проекты, целые отрасли и работали как часы, а сегодня такого обстоятельного планирующего органа нет.

— У нас есть Министерство экономического развития.

— Простой пример. Минпромторг выпустил наш отечественный процессор «Эльбрус», но под него нет прикладного ПО. Кто это пропустил? Почему так получилось?

— У нас экономика не настолько большая и сложная, чтобы ею так управлять. Сейчас есть искусственный интеллект, мощные компьютеры, которые позволяют проанализировать данные, тенденции и, исходя из анализа ситуации, могут выработать предложения для стратегического развития.

— Но кто-то должен делать выбор, принимать или не принимать эти предложения, корректировать их, доводить до рабочего состояния. Кто?

— Безусловно, должен быть центр принятия таких решений, на мой взгляд, центр стратегического развития. Но не тот, что был разработан теоретически, а именно Центр стратегического развития страны, определяющий направление движения экономики, концентрирующий научные и практические умы, чтобы они вырабатывали план реализации этих наработок, используя искусственный интеллект, международный опыт... Такой центр нам нужен, причём он должен быть не общественным, а государственным, его решения должны утверждаться Президентом или Госдумой. А дальше это уже закон, и его надо выполнять в безусловном порядке.

 

КНУТ И ПРЯНИК

— Наши разработчики сегодня жалуются, мол, банки мало берут российского ПО, как заставить их брать? А заказчики говорят: «Вы не то нам сделали, нам нужен вертикально интегрированный софт, когда стена, а вы нам какие-то кусочки предлагаете». То есть одним нравится, другим не нравится… Как в такой ситуации поступить, с чего начать — финансировать разработчиков, чтобы они делали то, что нужно, или заказчиков, чтобы они создавали спрос? Или просто заставлять покупать российское, как сегодня и происходит? Если вспомнить Китай, то они сначала создали инфраструктуру, которая поддерживает активность компаний, в том числе IT- и банков, а потом уже заставили переходить на китайское. Как нам сегодня поступать, чтобы было правильно, кого финансировать — покупателей или производителей?

— Кнут и пряник — самая эффективная пара. Должен быть пряник в виде покупателя, у которого есть деньги и который приобретает эти услуги и технологии.

— И кнут в виде закона?

— А он есть. Мы приняли закон в 2018 году, установили отсечку 2021 год для внедрения российского ПО. Я сам собирал банкиров, Минцифры, силовиков — всех заинтересованных и проводил дискуссию: почему закон не выполняется? Банки оправдывались, что нет у нас такого ПО и сроки нереальные, а на самом деле сами не профинансировали эту работу вовремя и в нужном объёме, поэтому мы и не можем реализовать задачи, поставленные в законе.

Срок передвинули на два года. Банки готовы покупать отечественное. Пряник для производителя появился. И кнут в виде закона есть. Я с айтишниками встречаюсь в неделю по нескольку раз, они идут и идут с интересными идеями, понятно, не все идеи реализуемы, но сам факт того, что их очень много — и по управлению логистикой, и по организации контроля за движением всех наших товаров, и как организовать расчёты, в том числе без SWIFT… Это свидетельствует, что потенциал есть, и он уже пробивает себе дорожку, потому что кнут и пряник сошлись в интересах.

 

ПРО МАЛЫЕ БАНКИ

— В стране много малых банков. Чего им ждать в будущем, на что надеяться, как проводить импортозамещение? Денег у них нет, в долги влезать — прямая дорога к разорению, государство тоже вряд ли поможет… А может, пришло время создать централизованную инфраструктуру, которой они будут пользоваться? ЦБ уже что-то подобное делает, например, НСПК с картой «Мир», сервис быстрых платежей, «Семафор» запустил, KYC — знай своего клиента. Как дальше поступать с малыми банками, если они нужны стране? Кстати, нужны ли?

— Сколько их должно быть, определяет рынок. С моей точки зрения, они вполне могут оказывать услуги, закрывая ниши, где крупным банкам неинтересно работать. У нас же есть микрофинансовые организации — они работают без банковской лицензии и не умирают, несмотря на все сложности с фондированием, функционируют себе и даже процветают.

Так и малые банки должны найти свою нишу. Но уверен, они не могут выпадать из общего процесса цифровизации. Да, для этого у них не хватает денег, и тут я согласен, ЦБ должен создавать инфраструктуру, которая позволит и поможет им закрывать ниши, где крупному бизнесу неинтересно работать.

Мы приняли закон 211-ФЗ о маркетплейсе, многие банки являются его участниками. Сейчас мы внесли в Госдуму законопроект, предусматривающий, что маркетплейсами могут пользоваться не только физические лица, но и предприниматели, то есть это такая платформа, через которую вы видите перечень услуг, оказываемых в том числе малыми и средними банками. И если вам кажется, что тут услуги более дешёвые и предпочтительные, то почему бы не воспользоваться этим маркетплейсом? Крупные банки туда не идут, у них другие каналы распространения информации. Так что такая инфраструктура уже создана, в том числе по инициативе ЦБ.

— Крупным банкам такие инициативы не очень-то нравятся. Тот же сервис быстрых платежей… Помните, один крупный банк, который мы называем зелёным, долго игнорировал предложение вступить в эту систему.

— Мы приняли закон, по которому все обязаны работать в этой системе.

— Он заплатил несколько штрафов и только потом вступил...

— Система быстрых платежей уже предусматривает использование не только физическими лицами, но и малыми предприятиями. Но такой процесс со стороны ЦБ, на мой взгляд, должен быть более интенсивным с учётом нынешней ситуации.

 

ЗАМЕНА ПО

— Есть острый вопрос, который банкиры активно обсуждают в кулуарах: про замену ПО. Они говорят: дорого, а если заставят менять и, соответственно, все резко начнут менять, появятся риски потери непрерывности бизнеса, и эти риски могут быть выше, чем риски санкционных отключений. И что происходит? Сегодня у всех банков программные продукты куплены много лет назад, а ключи на эти продукты закуплены на много лет вперёд, и практически все научились обходить ограничения по обновлениям — когда техподдержка пропадает, получают обновления через третьи руки. Что этим банкирам сказать: не торопиться или торопиться, не откладывать замену ПО? Напомню, что даже наш ЦБ использует западное программное обеспечение, у него Oracle стоит как катастрофоустойчивый кластер, и, по моим данным, пока не собираются его менять. Как быть с заменой ПО?

— Мы значительно облегчили и смягчили законодательство, чтобы зарубежная продукция могла замещаться комплектующими, ремонтироваться, поддерживаться за счёт параллельного импорта. Если такая схема поможет сохранить действующее ПО, почему бы и нет.

Мы приняли решение, что ПО можно использовать до срока окончания его лицензии, а дальше заменять новым, опирающимся на отечественные разработки. Мы понимаем сложность ситуации, и никто не собирается брать вас за горло и душить. Но при этом генеральная линия, установка на переход на отечественное ПО остаётся, и если кто-то думает, что можно с помощью отговорок от этого уйти, то он ошибается.

ВТБ уже полностью перешёл на отечественное ПО, и многие другие банки начали этот процесс. Не так быстро, как хотелось бы, но жизнь заставляет, и вот увидите, у нас появится много своего интересного. ИT по ментальности ближе к азиатским странам, а мы, хоть и не азиаты, но с раскосыми глазами...

 

ПРО ИСЛАМСКИЙ БАНКИНГ

— Хороший повод для вопроса про исламский банкинг. Было время, вы эту тему активно поддерживали, а сейчас, похоже, интерес к ней пропадает, хотя, казалось бы, в условиях санкционных ограничений — это шанс, новые возможности, крупные клиенты, выход на новые рынки?

— Тема давно дискутируется, но без особого движения, видимо, из-за религиозного контекста, решили не смешивать религию и финансы. А не так давно меня пригласил на празднование Курбан-байрам один из руководителей нашего мусульманского сообщества Альбир хазрат, он сам из Чувашии, мы с ним давно дружим. И вот на праздничном деловом ужине мы и обсуждали возможности возрождения дискуссии о реализации исламских финансов у нас в стране.

Я пригласил специалистов, устроил видеоконференцию, там были и работники Минфина, Центрального банка, другие люди, близкие к госвласти и компетентные по этому вопросу. Тема реанимировалась, расширилась, особенно с учётом интереса со стороны арабских, азиатских стран. Мы создали рабочую группу, она узкая, не хотим балагана и политизации, чисто деловой разговор, нужно конкретно сформулировать, что мешает альтернативным, в том числе и исламским, финансам работать в России. Планируем оформить предложения и представить их в виде правовой инициативы в Госдуму.

По крайней мере то, что я услышал на встрече, звучало разумно, там ничего противоречащего нашему финансовому законодательству нет, просто некоторые моменты необходимо отрегулировать, откорректировать. По моему замыслу это должно разместиться в отдельном разделе «Альтернативные финансы», и все, кто захочет в этой сфере работать, будут читать закон и принимать решение.

 

О КРИПТОВАЛЮТАХ

— Многие просили задать вам вопрос о криптовалютах. Почему ЦБ так негативно к ним относится? К тем же стейблкоинам, цена которых привязана к биржевому товару, понятна и прозрачна. С другой стороны, настороженность ЦБ понять можно. Например, в Венесуэле выпустили El Petrо, стейблкоин, и он первое время очень хорошо шёл, 4 млрд долларов они собрали, а сейчас подпали под санкции, американцы дотянулись до всех криптобирж, и цена El Petrо упала ниже нижнего предела. Сможет ли криптовалюта быть тем инструментом, который поможет нам преодолевать санкционные ограничения, достаточно ли объёма для такой большой страны и что ждёт нас в этом отношении, какие законы будут приниматься?

— Текущая ситуация на крипторынке говорит о том, что ЦБ скорее прав, поскольку рынок обрушился, в том числе просел и Вitcoin, и если бы мы легализовали криптовалюты законодательно, то число россиян, вложивших в них свои деньги, было бы намного больше — десятки миллионов, тем более что в последние годы Вitcoinвсёвремя рос. Поэтому правильно сделали, что не легализовали, но в то же время мы обязаны принять закон, который регулирует этот рынок.

Я бы сконцентрировался на активах. Мы приняли закон о цифровых финансовых активах, и они выпускаются по благословению Центрального банка. Три платформы, способные выпускать такие активы, уже зарегистрированы: Норильского никеля, Трансмашхолдинга и Сбербанка. На подходе ещё два банка со своими платформами.

Мы создали очень узкую рабочую группу (там ЦБ, Минфин, те, кто уже зарегистрировал платформы, те, кто собирается, и другие профессионалы), потому что вокруг таких новых вещей столько болтунов, политиков, шушеры всякой болтается, которая не только фон создаёт, но и большие проблемы. Всё, что уже наработали, мы оформили в законопроекте и вынесли на обсуждение, например, налогообложение таких активов у нас будет принято в ближайшее время, оно будет похоже на налогообложение работы с ценными бумагами, там всё достаточно похоже.

Что касается криптовалют, здесь всё сложнее, я вообще сторонник легализации этого процесса, но под очень жёстким регулированием. Должна быть одна биржа или один институт, который покупает, продаёт, осуществляет все операции, обеспечивает выпуск кошельков, на которых хранятся криптовалюты, и очень жёсткое регулирование по вхождению в этот рынок: тестирование, квалификация понимания, что такое криптовалюта, риски, связанные с её оборотом.

Говорят, что стейблкоины привязаны к конкретному продукту, на самом деле привязка очень относительная. Например, платформа Норильского никеля позволяет выпускать активы, обеспеченные добываемой платиной, превращаемой в слитки, и тут вопросов нет, материальное обеспечение этих активов очевидно. А когда компания говорит, что у неё обеспечением является такой-то биржевой актив, зачем мне покупать эту бумажку, если гарантий того, что там есть реальное обеспечение, никаких? Это же частная валюта.

— Я имел в виду, что ЦБ будет её эмитировать.

— В нашем правовом пространстве, которое мы сейчас формируем, это цифровые финансовые активы, ЦБ это делает.

— ЦБ собирается эмитировать цифровой рубль, это тоже похоже на криптовалюту, просто стейблкоин будет ценой в 1 рубль.

— Да, это похоже на криптовалюту, но реально её объём и движение будет полностью регулироваться Центральным банком, он будет обеспечивать стабильность цифрового рубля, его равноценность наличным и безналичным деньгам, находящимся в банках. Цифровой рубль сейчас находится в разработке, в его тестирование вовлечены 12 банков, в конце года они должны подготовить прототип цифрового рубля, который будет запущен в оборот в 2023 году. По крайней мере, по планам Центрального банка. Мы в этом направлении активно, уверенно работаем и, мне кажется, абсолютно правильно действуем. И последняя ситуация на рынках, когда биржи, работавшие у нас, начали уходить, подтвердила правоту ЦБ, что крипторынок находится под значительным — не всеобщим, конечно,— контролем американских спецслужб, и если захотят, они прикроют этот рынок одним махом.

— Они и начали это делать, вводя ограничения в отношении счетов россиян...

— Да, некоторые уже не могут работать со своими криптовалютами из-за санкций. В таком контексте декларации о том, что распределённая система частных денег независима от влияния, не подтверждаются фактами.

— Так помогут ли нам криптовалюты бороться с санкциями или это пустой звук, ведь масштаб криптоинструментов не такой большой, если смотреть по капитализации?

— Три триллиона долларов.

— Вitcoin — меньше триллиона, Ethereum — половина Вitcoin, остальные ещё меньше.

— Если честно, мне давно некоторые компетентные люди говорили о том, что и Вitcoin, и другие находятся под контролем известных зарубежных спецслужб. Если они и не запустили их изначально, то, по крайней мере, активно контактировали с некоторыми разработчиками.

 

КУРС ДОЛЛАРА

— Раз уж мы про деньги начали говорить, давайте обсудим курс доллара и рубля. Каким должен быть этот курс, что его определяет сегодня?

— О том, как будут развиваться валютные процессы, пока не готов делать серьёзных заявлений. Понятно, что нам необходимо определиться со своими партнёрами, прежде всего с теми, кто не хочет зависеть от решений американского Госдепа или европейского центрального банка, очень сильно подверженного влиянию политических решений. Нет гарантий, что эти политические решения не будут применены к Китаю, Индии или любой другой стране.

Поэтому будет вырабатываться общая валютная политика. Создана рабочая группа во главе с М. С. Орешкиным, помощником Президента РФ, в неё вошли серьёзные люди, включая председателя Банка России, и эта группа должна выработать предложения. Плюс будут более активно вестись межгосударственные контакты с Китаем, Индией, Бразилией, Южной Африкой в рамках БРИКС, чтобы выработать подходы к использованию национальной валюты, которая обеспечит взаиморасчёты между этими странами, а дальше она может пойти и по более широкому использованию. В СССР был переводной рубль, здесь, возможно, появится валюта БРИКС. Причём, если Индия, Китай, Россия, Бразилия и ЮАР договорятся, это будет очень серьёзная альтернатива доллару и евро, по сути, удар по ним. Так что поживём — увидим.

При этом могу сказать, что в Евразийском союзе, куда входят азиатские страны, мы в большей мере будем переходить на рубль и на расчёты в национальных валютах. С Китаем сейчас резко начал расти оборот в рублях, вижу последние сообщения, что и немцы, и ряд других стран начали платить рублями за газ, это говорит о том, что рубль становится в определённом смысле международной валютой.

— Будем надеяться, что процесс в этом направлении будет только развиваться.

— Индия, Китай — это самодостаточные страны. Благодаря сложившейся ситуации в мире они получают дополнительный толчок к укреплению своих геополитических позиций. Мы и раньше уделяли этому внимание, но не активно, а теперь будем им помогать, потому что мы в этом заинтересованы, мы уже в тиски зажаты и должны находить варианты более глубокого сотрудничества с этими странами, в том числе и технологического сотрудничества.

— Вы имеете в виду какую-то общую цифровую валюту?

— Есть цифровой юань, сейчас появится цифровой рубль, насчёт рупий пока не готов говорить, но там тоже хорошие айтишники, поэтому допускаю, что и цифровая рупия появится, а с ней и совместные предприятия базового производства — станки, оборудование — либо на территории Индии, либо на нашей с участием индийских работников… У нас рабочей силы всё равно меньше. Так что интеграция с Азией пойдёт намного быстрее.

Я обратил внимание, что наш товарооборот с Китаем с февраля на март вырос на 40 процентов — это при всех разговорах о том, что китайцы не очень-то нам помогают. Они же предприимчивые люди, и их и наш малый бизнес быстро переориентировались и начали наращивать взаимооборот в очень больших объёмах. Уверен, что и Европа развернётся в нашу сторону. Просто иногда меня удивляют действия их политиков. Бить своими решениями по своему же народу — этого Европа, конечно, долго терпеть не будет. Сегодня она работает по команде из-за океана, но так не может быть всё время.

— Спасибо за интересную беседу, за ваши мнения, мысли и важную информацию. От души желаю вам успеха, здоровья, благополучия, и так держать!

 

[1] Беседа Тимура Аитова и Анатолия Аксакова в полном объёме по ссылке.