5 мая 2021 года отмечается столетие постановления Совнаркома о создании Специального отдела при ВЧК. Это событие принято считать той точкой отсчёта, начиная с которой заявила о себе Криптографическая служба Советской России, затем СССР, а с 1991 года и современной России.
Вместе с тем представляется, что значение упомянутого постановления в момент его издания трактовалось заметно шире. Исследователи обоснованно считают, что принятые решения положили начало созданию системы защиты информации в нашей стране.
АКТ ЗАПОЗДАЛЫЙ И СВОЕВРЕМЕННЫЙ ОДНОВРЕМЕННО
Издание указа Совнаркома о создании Спецотдела было актом запоздалым и своевременным одновременно. Запоздалым, так как и с засекречиванием связи, и с защитой информации в советских органах власти дело обстояло неудовлетворительно.
Так, в августе 1920 года английское правительство через газету «Таймс» фактически официально признало факт чтения советской переписки.
Сложившееся положение ярко характеризует шифртелеграмма, посланная М. В. Фрунзе в центр из Крыма 19 декабря 1920 года:
«Москва, Предсовнаркома Ленину, Предреввоенсовета Троцкому, Главкому, Наркоминдел Чичерину, ЦК РКП(б).
Из представленного мне сегодня бывшим начальником врангелевской радиостанции Ямченко доклада устанавливается, что решительно все наши шифры вследствие их несложности расшифровываются нашими врагами. Вся наша радиосвязь является великолепнейшим средством ориентирования противника. Благодаря тесной связи с шифровальным отделением морфлота Врангеля, Ямченко имел возможность лично читать целый ряд наших шифровок самого секретного военно-оперативного и дипломатического характера; в частности, секретнейшая переписка Наркоминдела с его представительством в Ташкенте и Европе слово в слово известна англичанам, специально организовавшим для подслушивания наших радио целую сеть станций особого назначения. То же относится к расшифрованию свыше ста наших шифров. К шифрам, не поддававшимся прочтению немедленно, присылались ключи из Лондона, где во главе шифровального дела поставлен англичанами русскоподданный Феттерлейн, ведавший прежде этим делом в России. Общий вывод такой, что все наши враги, в частности Англия, были постоянно в курсе всей нашей военно-оперативной и дипломатической работы. Копию доклада Ямченко препровождаю с нарочным. Изложенное докладываю для принятия соответствующих мер.
19 декабря Командвойск Укр Фрунзе».
Были и другие тревожные известия. Но телеграмма Фрунзе относится ко времени, когда положение в области защиты информации стало совершенно нетерпимым, поскольку оно уже значительно повлияло на срыв планов большевиков о переносе революции в страны Европы и стало одной из причин разгрома в польском походе Красной Армии в 1920 года.
Всё же создание в мае 1921 года Специального отдела как органа, ответственного за налаживание защиты информации в Советской России, явилось и вполне своевременным. Ведь только к концу 1920 года среди руководителей партии большевиков утвердилось, как известно, мнение о задержке мировой революции и необходимости серьёзного государственного обустройства на советской территории. До этого момента успех русской революции воспринимался вождями коммунистов лишь как проходной этап в достижении ближайшей цели — революционной победы в развитых европейских странах. При этом изначально сама Россия рассматривалась только в качестве ресурсной базы. С марта 1919 года в Москве действовал Исполком Коминтерна — штаб мировой революции. В нём были представлены все коммунистические партии, в том числе РКП(б). Исполком Коминтерна сразу же активно занялся созданием своих организаций и боевых отрядов по всему миру. Но в конце 1920 года крестьянские восстания, а затем и военный мятеж в Кронштадте заставили власть руководствоваться не только партийными интересами, но и первостепенными задачами государственного строительства.
ОБЕСПЕЧЕНИЕ ЗАЩИТЫ ИНФОРМАЦИИ – НЕОТЛОЖНАЯ ЗАДАЧА
Одной из таких неотложных задач стало обеспечение защиты информации, актуальное и для партийных интересов, и для государства. Надо сказать, что обеспечение защиты информации первоначально фигурировало в документах как внутрипартийная задача, решавшаяся одновременно с реорганизацией аппарата ЦК при переходе от «военного коммунизма» к НЭПу. Согласно исследованиям Г. А. Куренкова, 2 августа 1920 года создаётся Шифрбюро Секретариата ЦК РКП. Оно «предназначалось для ведения зашифрованной секретной переписки с органами и отдельными ответственными сотрудниками РКП(б), ЦК коммунистических партий, Исполкомом Коминтерна, а также с государственными ведомствами, имевшими шифрсвязь. Шифрбюро изготовляло, хранило, рассылало и вело учёт шифров и инструкций по пользованию ими для партийных организаций, вело методическую и инструкторскую работу, зашифровывало и расшифровывало поступающую в Секретариат ЦК корреспонденцию». Шифрбюро входило в состав Секретного отдела Секретариата ЦК. На заседании Оргбюро от 20 октября 1920 года был рассмотрен вопрос о Секретно-оперативном отделе Секретариата ЦК РКП(б). Постановили: «а) Секретно-оперативный подотдел секретно-директивной части преобразовать в самостоятельный отдел, б) Заведующим секретно-оперативным отделом назначить т. Г. И. Бокия». К сожалению, функции отдела в документах не отражены. По косвенным свидетельствам защита партийных секретов строилась под сильным влиянием традиций революционного подполья, в том числе с поиском предателей и вражеских агентов в своей среде.
«ОПЫТНЕЙШИЙ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР»
Назначение Г. И. Бокия на такой ответственный пост подтверждает его высокий авторитет в ЦК РКП(б). Это был опытнейший профессиональный революционер: член РСДРП с 1900 года, 12 раз подвергался арестам за организацию и участие в вооружённых налётах, провёл два с половиной года в сибирской ссылке. С апреля 1917 по март 1918 года — секретарь Петроградского комитета РСДРП(б), руководитель Петроградской ЧК, организатор «красного террора» в Петрограде. С 1919 года в органах ВЧК на фронтах, видный деятель Коминтерна.
Вероятно, возглавив Секретно-оперативный отдел, Г. И. Бокий оказался на острие партийно-государственных забот о защите информации, даже более того, забот о качестве шифрованной связи. Связаны они были, среди прочего, и с расследованием хищений в созданном в феврале 1920 года Гохраном, куда стекались потоки конфискованных ценностей с целью их реализации за границей. Интересно, что довольно долго в Гохране не могли наладить учёт поступивших драгоценностей. Положение с их расхищением стало особенно нетерпимым после появления сообщений и даже зарубежных публикаций о дешифровании частной переписки некоторых руководящих работников, пытавшихся продать уворованное иностранным покупателям.
РОЖДЕНИЕ СПЕЦИАЛЬНОГО ОТДЕЛА
В январе 1921 года коллегия ВЧК выступила с инициативой созыва совещания представителей заинтересованных ведомств для подготовки предложений по воссозданию шифровальной и дешифровальной служб. В обсуждении вопроса принимали участие представители ЦК РКП(б), ВЧК и наркоматов. В результате этой работы к марту были подготовлены предложения об учреждении межведомственной шифровальной комиссии при Совнаркоме Республики, состоящей из представителей Наркомвоена, ВЧК, Наркоминдела и Наркомвнешторга под председательством представителя ВЧК. Размытая ответственность в предложенном проекте стала причиной отклонения его в верхах. Тренд был другой. 29 марта 1921 года на Политбюро слушалось заявление Лежавы о разглашении секретных сведений. На заседании постановили: «Сообщение т. Лежавы принять к сведению, предложив ему передать весь материал с устными добавлениями т. Дзержинскому, которому поручить строго расследовать это дело. Доклад представить в Политбюро». ВЧК поручили и шифровальное дело. В резолюции по предложению Ленина записали: «Поручить начальнику шифровального отдела ВЧК принять меры к осуществлению надзора, контроля и руководства шифровальным делом в Республике и представить в Малый совет соответствующий проект Постановления, согласовав его с наиболее заинтересованными ведомствами в первую голову». 12 апреля на заседании Малого Совнаркома с проектом о создании Специального отдела при ВЧК выступил будущий начальник этого отдела, человек, которому предстояло стать организатором криптографической службы страны, — Глеб Иванович Бокий.
Текст этого проекта хорошо известен, прежде всего по популярной книге Т. А. Соболевой «История шифровального дела в России», напомним лишь его начало.
«Имея в виду: 1) Отсутствие в Республике центра, объединяющего и направляющего деятельность шифровальных органов различных ведомств, и связанные с этим бессистемность и случайность в постановке шифровального дела, 2) Возможность, благодаря этому при существующем положении широкого осведомления врагов Рабоче-Крестьянского государства о тайнах Республики, Совет Народных Комиссаров постановил:
Образовать при Всероссийской Чрезвычайной Комиссии «Специальный отдел», штаты в коем утверждаются Председателем ВЧК. Начальник Специального отдела назначается Совнаркомом».
В круг ведения Специального отдела при ВЧК включили постановку шифровального и дешифровального дела в РСФСР. Все распоряжения и циркуляры Специального отдела при ВЧК по вопросам шифровального и дешифровального дела стали обязательными к исполнению всеми ведомствами РСФСР.
Как мы знаем, Специальный отдел при ВЧК был учреждён 5 мая 1921 года постановлением Малого Совнаркома, начальником отдела назначили Г. И. Бокия. В момент создания Спецотдел фактически не подчинялся руководству органов безопасности и находился в ведении партии. Правда, с февраля 1922 года отдел именовался уже просто Спецотделом ГПУ, а с 1923 года — Спецотделом ОГПУ.
СТРУКТУРА СПЕЦОТДЕЛА
Отдел включал в себя семь отделений.
1-е отделение — «наблюдение за всеми государственными учреждениями, партийными и общественными организациями по сохранению государственной тайны, а также разработка руководящих и нормативных документов, регламентирующих различные стороны организации защиты государственной тайны в целом по стране».
2-е отделение — «перехват шифровок иностранных государств; радиоконтроль и выявление нелегальных и шпионских радиоустановок; подготовка радиоразведчиков». Кроме того, сотрудники 2-го отделения Спецотдела занимались разработкой шифров и кодов для ВЧК и всех заинтересованных учреждений страны. Отделение в первые годы работы состояло из семи человек.
Перед 3-м отделением стояла задача «ведения шифрработы и руководство этой работой в ВЧК». Состояло оно вначале всего из трёх человек, руководил отделением бывший латышский стрелок Ф. И. Эйхманс, одновременно являвшийся заместителем начальника Спецотдела.
Сотрудники 4-го отделения, их было восемь человек, занимались «открытием иностранных и антисоветских шифров и кодов и дешифровкой документов». Начальником этого отделения, четвёртым с момента основания, с сентября 1923 года утвердился на 15 лет А. Г. Гусев, соратник Г. И. Бокия. Всё это время он выполнял и обязанности помощника начальника Спецотдела, а временами и заместителя.
5-е отделение занималось проверкой ведения секретного делопроизводства и соблюдения режима секретности в партийных и государственных структурах, начальник — В. Д. Цибизов. 6-е отделение — «изготовление конспиративных документов». 7-е отделение — «химическое исследование документов и веществ, разработка рецептов. Экспертиза почерков, фотографирование документов». Начальник — Е. Е. Гоппиус, он же заведовал наукой в отделе.
Было ещё вспомогательное, техническое отделение.
Начальник Спецотдела Г. И. Бокий
КАДРЫ РЕШАЮТ ВСЁ!
Фактически основной функцией отдела стало обеспечение защиты секретной информации в государстве и партии. Собственно криптографические задачи, в строгом понимании, решали только три отделения: 2-е, 3-е и 4-е. Постепенно основной состав Спецотдела стал включать около 100 сотрудников. Исследователи пишут и о негласном контингенте приблизительно такого же количества. Около половины негласных сотрудников использовались в работах трёх криптографических отделений, их именовали экспертами и переводчиками. Понятно, что Бокию стоило огромных усилий укомплектовать Спецотдел подходящими кадрами. Представляется очевидным, что и в разработке самого проекта создания Спецотдела приняли участие специалисты, а ведь их тоже сначала надо было найти. Их было мало, но среди них оказались В. И. Кривош, И. А. Зыбин и И. М. Ямченко. Вклад каждого из них в становление советской криптографической службы значителен, как и уникален опыт их прежней работы в шифровальном деле.
И. М. Ямченко принёс с собой успешный опыт морской радиоразведки. Свою службу он начал ещё на знаменитой Радиостанции особого назначения, расположившейся у входа в Финский залив и не давшей германскому флоту шансов в морском противоборстве на Балтике. В 1916 году Ямченко перевели в Севастополь для организации подобной же разведывательной радиостанции, он и возглавлял её до самого исхода врангелевских войск из Крыма в ноябре 1920 года и своего плена.
И. А. Зыбин, как известно, имел незаурядные способности и солидный опыт дешифровальной работы, он долгое время руководил ею в Департаменте полиции до своего увольнения за финансовые провинности.
«ЖИЗНЬ И ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВЛАДИМИРА КРИВОША»
В. И. Кривош (илл. 1) обладал таким широким спектром разнообразных способностей, знаний и опыта, в том числе дешифровального, что удостоился в наше время жизнеописания с красноречивым названием «Сорок лет на секретной службе: жизнь и приключения Владимира Кривоша» (авторы А. А. Зданович, В. С. Измозик). Приведём кратко некоторые моменты его биографии.
В. И. Кривош (1865–1942) родился в нынешней Словакии, по национальности русин, в 1888 году принял подданство России. Служил в Санкт-Петербурге в почтовой цензуре, преподавал стенографию, затем переводчик-дешифровщик при секретном отделении Департамента полиции (1904–1906), сотрудник Особого делопроизводства (контрразведки) Морского Генерального штаба (1905–1911), уволен за финансовые злоупотребления. С начала Мировой войны переводчик при штабе 8‐й армии (1914–1915), арестован в апреле 1915 года по подозрению в шпионаже. Выслан в Иркутскую губернию под гласный надзор полиции.
Илл. 1. В. И. Кривош в 1915 году
Вернулся в Петроград в апреле 1917 года и после 25 октября сотрудничал с советской властью. Вновь был арестован 25 января 1918 года и осуждён Ревтрибуналом к одному году заключения как «умышленно пытавшийся дискредитировать советскую власть». Освобождён по амнистии 21 мая 1918 года. Затем переводчик отдела военного контроля (с декабря 1918), сотрудник разведотдела при Штабе Западного фронта (с марта 1919), переводчик-дешифровщик Петроградской (с апреля 1919) и Московской ЧК, завотделом проверки документов при Особом отделе ВЧК (с июля 1919). Новый арест – 28 июля 1920 года, по обвинению в получении взятки «за передачу пропуска в прифронтовую полосу неизвестному лицу, пытавшемуся нелегально переправиться за границу». Вместе с В. И. Кривошем арестовали его сына Романа, служившего в бюро пропусков ОО Московской ЧК. Именно он за переданную взятку незаконно достал пропуск. Постановлением Президиума ВЧК 29 декабря того же года В. И. Кривоша приговорили к высшей мере наказания, но по амнистии расстрел заменили десятью годами заключения. 14 апреля 1921 года он был освобождён и направлен на работу в Спецотдел в качестве эксперта. С этого времени В. И. Кривош добавил к своей фамилии приставку Неманич, её смысл понятен: нема нич — нет ничего. 13 ноября того же года он был арестован ОО ВЧК за принятие мер к выезду за границу. В тюрьме встретился с сыном Романом. Любопытная деталь: находясь в Бутырской тюрьме вместе со своим сыном, также уже сотрудником Спецотдела, Кривош-Неманич продолжал исполнять свои служебные обязанности, начальник дешифровального отделения приносил обоим работу в камеру. Освобождён постановлением коллегии ГПУ 13 мая 1922 года под домашний арест с использованием в Спецотделе. По новому обвинению в шпионаже, «за несанкционированные контакты с представителем чехословацкой миссии», арестован 23 марта 1923 года. Постановлением коллегии ГПУ от 27 июня того же года заключён в лагерь на десять лет. Отбывал наказание на Соловках. Постановлением коллегии ОГПУ 8 октября 1928 года был досрочно освобождён, продолжал работу в Спецотделе вместе с сыном Романом. 7 октября 1935 года по решению руководства Спецотдела ГУГБ НКВД «из‐за возраста и пониженной трудоспособности» был переведён на пенсию, умер в Уфе в 1942 году. Романа Кривоша вновь арестовали в 1937 году по делу сотрудников Спецотдела и приговорили к восьми годам заключения, в Бутырской тюрьме он продолжал заниматься дешифрованием. Освобождён в октябре 1941 года и эвакуирован в Уфу для занятий шифровальными делами. 3 апреля 1942 года в числе других работников ГУГБ НКВД за образцовое выполнение заданий Правительства Р. В. Кривоша наградили медалью «За трудовое отличие».
ВСЁ ПОЗНАЁТСЯ ПО ПЛОДАМ
Приведённые подробности очень показательны. Они позволяют хотя бы немного почувствовать обстановку 20-х годов и те условия, в которых вынужденно начиналось создание криптографической службы нового государства. Руководили созданием службы революционеры, и действовали они революционными методами, в том числе суда и наказания. Как известно, Г. И. Бокий курировал Северные лагеря, и Спецотдел участвовал в создании Соловецкого лагеря особого назначения (СЛОН) в 1923 году.
Среди руководителей отделений и отдела мы видим А. Г. Гусева и Ф. И. Эйхманса. Это ближайшие сподвижники Г. И. Бокия, им он доверял и с ними создавал отдел. Заметим, что, согласно архивным документам, начальник дешифровального отделения А. Г. Гусев имел лишь «низшее образование». Это ни в коей мере не умаляет его заслуг, но свидетельствует и о способностях, и о том, что роль малочисленного 4-го отделения была в основном организаторская, с чем оно довольно успешно справлялось. Ведь уже вскоре удалось открыть курсы по подготовке криптографов, использовавшие богатое наследие имперского периода в виде учебных пособий и инструкций к шифрам. Выпускники курсов создали в последующие годы ту разветвлённую структуру, которую мы именуем Криптографической службой страны. Среди первых курсантов мы знаем Б. А. Аронского и С. С. Толстого, ныне символизирующих успех советской криптографии в Великой Отечественной войне.
ПЕРВЫЕ ДОСТИЖЕНИЯ СПЕЦОТДЕЛА
В сохранившемся отчёте о работе Спецотдела за 1921 год указано, что за год было введено в действие на различных линиях связи 96 новых кодов. Одновременно 3-е отделение отдела налаживало подготовку шифрработников на своих курсах, там в 1923 году обучались и шифровальщики ЦК РКП(б). Усилия по созданию новых шифров особенно активно поддерживались правительством. Так, секретарь ЦИК СССР А. С. Енукидзе писал Бокию 2 сентября 1924 года: «Поздравляю тов. Г. И. Бокия с окончанием составления «Русского кода» — этого громадного и сложного труда».
30 августа 1922 года Секретариат ЦК РКП (б) принял постановление и утвердил инструкцию «О порядке хранения и движения секретных документов». Исследователи констатируют, что это была первая общегосударственная инструкция по вопросам секретного делопроизводства. Для ведения секретного делопроизводства в партийных и государственных учреждениях создавались секретные части. Увольнение и перемещение в шифровальных частях, в том числе НКИД, разрешалось только с ведома Спецотдела. Постановление узаконило плановый характер проведения проверок. Проверке подвергались не только партийные комитеты и должностные лица, но и секретные подразделения ведомств. По согласованию с Секретным отделом ЦК проверку производил Специальный отдел ОГПУ. По результатам проверки Спецотдел ОГПУ составлял акт. В середине 1920-х годов под актами стояли три подписи: начальника Спецотдела ОГПУ Г. И. Бокия, заместителя начальника отдела А. Г. Гусева и начальника 5-го отделения Спецотдела В. Д. Цибизова.
КРИЗИС В ШИФРОВАЛЬНОМ ДЕЛЕ ПРЕОДОЛЁН
Вскоре после бегства за границу Б. Г. Бажанова, секретаря И. В. Сталина, в 1926 году, в обстановке обострения международных отношений, английское правительство приняло решение опубликовать избранные места из секретной советской переписки. Тогда в СССР была оперативно изменена система пользования шифрами в государственном масштабе, что выразилось, прежде всего, в переходе к одноразовым шифрблокнотам и разделению секретного и шифровального делопроизводства. В тот сложный период Политбюро на своём закрытом заседании утвердило постановление «О пользовании секретными материалами». Специальному отделу ОГПУ поручалось «наблюдать за правильным использованием учреждениями и лицами имеющихся у них шифров», а также на него возлагался общий контроль за проведением в жизнь решений Политбюро по защите информации. Вскоре усилился контроль на местах и кадровое обеспечение со стороны Спецотдела, а затем функции секретного и шифровального делопроизводства целиком перешли в ведение ОГПУ.
Знак «100 лет Криптографической службе Российской Федерации». Разработан Народным художником России, почётным членом Российской академии художеств В. Г. Никоновым
Как следствие, после мая 1927 года английские криптоаналитики перестали читать шифрованную дипломатическую переписку СССР. И это было существенным успехом, говорившим о том, что кризис, связанный с кадровым, интеллектуальным, организационным и техническим отставанием в области криптографии, преодолён. Но на пути к созданию Криптографической службы страны ещё предстояло пройти долгие годы, полные напряжённого труда.
