Шестого июня 2024 г. исполняется 225 лет со дня рождения А. С. Пушкина. Одновременно шестое июня — это и День русского языка, учреждённый Организацией Объединённых Наций в 2010 г. Ведь русский язык – один из шести официальных языков ООН и ЮНЕСКО. Время для праздника выбрано вполне закономерно. Именно Пушкин давно и по праву признан создателем русского литературного языка.

 

«Она по-русски плохо знала...»

Вероятно, оценить по достоинству вклад Пушкина в развитие русского литературного языка возможно, лишь представив себе, каким было читательское сообщество и его литературный язык в пушкинское время, то есть в 20–30-е годы XIX века.

Как известно, в ту пору многие представители образованного слоя, прежде всего дворяне, и говорили, и читали, и писали на французском. Добавим, что в российских городах начиная с конца XVIII столетия проживало немало французов-эмигрантов. 

Сам Александр Сергеевич напоминает в «Евгении Онегине»:

«…Ещё предвижу затрудненья: родной земли спасая честь,
Я должен буду, без сомненья, письмо Татьяны перевесть.
Она по-русски плохо знала, журналов наших не читала
И выражалася с трудом на языке своём родном…».

 

«Жалобы бесполезны»

Даже Н. М. Карамзин заявлял: «Жалобы бесполезны. Связь между умами древних и новейших россиян прервалась навеки. Мы не хотим подражать иноземцам, но пишем, как они пишут, ибо живём, как они живут...» 

Министр народного просвещения А. С. Шишков пытался сопротивляться: «Где чужой язык употребляется предпочтительнее своего, где чужие книги читаются более, нежели свои, там при безмолвии словесности всё вянет и не процветает... Доколе мы не возлюбим языка своего, обычаев своих, до тех пор во многих наших науках и художествах будем мы далеко позади других. Надобно жить своим умом, а не чужим». 

 

«Вслушивайтесь в простонародное наречие, молодые писатели»

Вот в таком окружении А. С. Пушкин вступил на литературное поприще, вполне закономерно представ перед читателями как западник. Но уже в 20-е годы он предложил и убедительно продемонстрировал иной путь: «У нас ещё нет ни словесности, ни книг, все наши знания, все наши понятия с младенчества почерпнули мы в книгах иностранных, мы привыкли мыслить на чужом языке; <...> учёность, политика и философия ещё по-русски не изъяснялись, <...> леность наша охотнее выражается на языке чужом. 

Всё должно творить в этой России и в этом русском языке. Живой народный язык, сберёгший в жизненной свежести дух, который придаёт языку стойкость, силу, ясность, целость и красоту, должен послужить источником и сокровищницей для развития образованной русской речи.

Вслушивайтесь в простонародное наречие, молодые писатели, — вы в нём можете научиться многому, чего не найдёте в наших журналах...»

 

«Ай да Пушкин!»

Удивительно, как быстро и надёжно и сам Пушкин, и его последователи сумели преобразить и развить литературную русскую речь! Но для этого они и сами должны были преобразиться. Так, духовно созревший Пушкин отвратился от философов-«просветителей»: «Гуманизм сделал французов язычниками». Собственные духовные перемены стали неожиданными для Александра Сергеевича. «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!» — записал он в дневнике после завершения «Бориса Годунова» в конце 1825 г. Вот его мысли конца 20-х — начала 30-х годов: «Не должно торопить времени, и без того уже довольно деятельного. Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от улучшения нравов, без насильственных потрясений политических, страшных для человечества». Те же мысли Пушкин вложил в уста Петра Андреевича Гринёва в «Капитанской дочке». Болью за духовное состояние общества пронизано замечание Александра Сергеевича: «Ныне нет в Москве мнения народного: ныне бедствия или слава отечества не отзываются в этом сердце. Грустно было слышать толки московского общества во время последнего польского возмущения. Гадко было видеть бездушного читателя французских газет, улыбающегося при вести о наших неудачах».

 

Мы повторяем теперь ещё бессмысленно слово «просвещение»

Пушкину вторил Гоголь: «Мы повторяем теперь ещё бессмысленно слово "просвещение". Даже и не задумывались над тем, откуда пришло это слово и что оно значит. Слова этого нет ни на каком языке, оно только у нас. Просветить не значит научить, или наставить, или образовать, или даже осветить, но всего насквозь высветлить человека во всех его силах, а не в одном уме, пронести всю природу его сквозь какой-то очистительный огонь. Слово это взято из нашей церкви».

Н. В. Гоголь уже в 1832 г. сказал об Александре Сергеевиче: «В нём, как будто в лексиконе, заключилось всё богатство, сила и гибкость нашего языка. Он более всех, он далее раздвинул ему границы и более показал всё его пространство. Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа». «Нужно было, чтобы выболтали мы на чужеземных наречьях всю дрянь, какая ни пристала к нам вместе с чужеземным образованьем, чтобы все те неясные звуки, неточные названья вещей, — дети мыслей невыяснившихся и сбивчивых, которые потемняют языки, — не посмели бы помрачить младенческой ясности нашего языка и возвратились бы мы к нему, уже готовые мыслить и жить своим умом, а не чужеземным. Пройдёт эта речь уже насквозь всю душу и,... ударивши по всем струнам, какие ни есть в русском человеке, вызовет нам нашу Россию, — нашу русскую Россию, не ту, которую показывают нам грубо какие-нибудь квасные патриоты, и не ту, которую вызывают к нам из-за моря очужеземившиеся русские, но ту, которую извлечёт она из нас же и покажет таким образом, что все до единого, каких бы ни были они различных мыслей, образов воспитанья и мнений, скажут в один голос: «Это наша Россия; нам в ней приютно и тепло, и мы теперь действительно у себя дома, под своей родной крышей, а не на чужбине».

 

«Через него умнеет всё, что может поумнеть...»

Драматург А. Н. Островский сказал о Пушкине: «Через него умнеет всё, что может поумнеть... Он дал всякой оригинальности смелость, дал смелость русскому писателю быть русским... раскрыл русскую душу... Следующее поколение, воспитанное исключительно Пушкиным, когда сознательно оглянулось назад, увидало, что предшественники его и многие его современники для них уже даже не прошедшее, а далеко давнопрошедшее».

И. С. Тургенев в знаменитой речи на открытии памятника А. С. Пушкину в Москве в 1880 г. подчеркнул, что поэту «одному пришлось исполнить две работы, в других странах разделённые целым столетием и более, а именно: установить язык и создать литературу». «Он дал окончательную обработку нашему языку, который теперь по своему богатству, силе, логике и красоте формы признаётся даже иностранными филологами едва ли не первым после древнегреческого».

 

Открытие Пушкина

Иван Сергеевич Шмелёв, которому было семь лет в 1880 г., написал о своём открытии Пушкина: «В книжечке Ступина увидал я красивый кораблик с парусами и прочитал по складам стишки:

Ветер по морю гуляет и кораблик подгоняет.

Он бежит себе в волнах, на раздутых парусах.

Под ними я прочитал: "Пу-шкин". Потом "Пушкин" связался во мне с зимой, со снегом на нашем дворе, с сарайчиком, где стояли мои лубяные салазки.

... Я уже учился в гимназии, в четвёртом классе. Приходил к нам раз в месяц "наводить бухгалтерию" старший участковый паспортист. Его всегда угощали перед работой — больше стараться будет. Как-то пришёл он после Рождества и объявил нам: На подписку собираю, по знакомству, лавошникам даже рекомендую... Всего Пушкина за полтора целковых, цельную кучу книжек, дешевле пареной репы! По случаю смерти Пушкина. Кануло пятьдесят лет, и теперь все могут печатать. Не поскупитесь для потомства, в память знаменитого человека! Вот, подпишитесь на листочке, напишите-ка две строчки...

И вот, как-то весной, почтальон приносит тючок в рогожке. А когда его распороли, оттуда посыпались пухлыми кирпичиками чудесно пахнущие свежей краской томики "Полного собрания сочинений А. С. Пушкина". И тогда я открыл его, от детского портрета — крутолобого кудрявого мальчугана — до Памятника ему, открыл до конца, всего.

 И всего его прочитал и перечитал. Встретил и "про кораблик", и "про зиму", пережил снова первую с ним детскую свою встречу, с незабываемой свежестью и радостями неосознанных и загадочных ощущений, необъяснимых и до сегодня».

 

Благодарная память

Сергей Вавилов, 20-летний студент-физик, будущий президент Академии наук СССР, записал в своём дневнике:

«4/17 марта 1911... Я знаю, что всю жизнь буду я под действием двух полюсов "зеркального" существования: наукой и Пушкиным».

В 1937 г. Пушкинские памятные торжества прошли в 231 городе 42 стран, в СССР они стали крупным государственным мероприятием.

Гравированный портрет А. Пушкина. Работа Е. И. Гейтмана, 1822 г., по акварельному портрету, сделанному учителем рисования на уроке в Лицее

 

Случай — мощное, мгновенное орудие Провидения...

Вскоре после гибели Пушкина его друг А. И. Тургенев вспоминал: «Я находил в нём сокровища таланта, наблюдений и начитанности о России, особенно о Петре и Екатерине, редкие, единственные. Никто так хорошо не судил русскую новейшую историю: он созревал для неё и знал и отыскал в известность многое, чего другие не заметили... Ему оставалось дополнить и передать бумаге свои сведения».

Любителям точных и гуманитарных наук можно предложить для размышлений пушкинский набросок рецензии 1830 г. на издание «Истории русского народа»:

«Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою; история её требует другой мысли, другой формулы. Не говорите: иначе нельзя было быть. Коли было бы это правда, то историк был бы астроном, и события жизни человечества были бы предсказаны в календарях, как и затмения солнечные.

Но Провидение не алгебра. Ум человеческий, по простонародному выражению, не пророк, а угадчик, он видит общий ход вещей и может выводить из оного глубокие предположения, часто оправданные временем, но невозможно ему предвидеть случая — мощного, мгновенного орудия Провидения...»

 

Он дал нам возможность, и основание, и право...

Философ И. А. Ильин: «Кто хочет понять Пушкина и его восхождение к вере и мудрости, должен всегда помнить, что он всю жизнь прожил в той непосредственной, прозрачной и нежно-чувствующей детскости, из которой молится, поёт, плачет и пляшет русский народ...

Он дал нам возможность, и основание, и право верить в призвание и в творческую силу нашей родины, благословлять её на всех её путях и прозревать её светлое будущее, — какие бы ещё страдания, лишения или унижения ни выпали на долю русского народа».

 

Русский язык за 200 лет, с 30-х годов XIX века, не претерпел каких-либо существенных изменений. Язык, на котором говорил и писал Пушкин, по сей день понятен и общеупотребим на обширной территории нашего Отечества и за её пределами. Хочется верить, что и завтра, как и сегодня, грамотная русская речь будет свободно звучать и печататься на языке, близком к пушкинскому, напоминая нам об этом великом Божием даре.