В наступившем 2017 году есть немало поводов задуматься о прошедших событиях вековой давности. Вероятно, прежде всего, вспоминаются Первая мировая война 1914–1918 годов и Революция. Но ведь это было время решительных перемен и в организации криптографической деятельности: очень скоро началась эпоха криптографии шифровальных машин. И старт новой эпохи в криптографии, безусловно, был ускорен мировой войной.
 
ВОЙНА В ЭФИРЕ

По существу, тогда заявил о себе новый, тайный фронт между противоборствующими державами. Пожалуй, особенно ярко новый фронт проявился в войне на море, где не было колючей проволоки, разделяющей противников. Как же происходили сражения на тайном фронте? Полем боёв, источником побед и поражений стал радиоэфир.

 ДО ШИФРОВАЛЬНЫХ МАШИН

Надо сказать, что ВМФ противоборствующих государств использовали при организации связи в основном кодирование посредством кодовых книг с последующим шифрованием сообщения, в случае необходимости его засекречивания (1, 2). Кодовая книга не являлась собственно шифром, а использовалась для формализации содержания передаваемых сообщений. Отдельные слова, фразы, числа из первоначального текста (так называемые словарные величины) заменялись на условные обозначения (кодовые величины). Это позволяло уменьшить общий объем передаваемого сообщения и сделать его удобным для передачи любыми корабельными средствами — семафором, телеграфом или по радио. Полученный таким образом текст из буквенных групп (для буквенных кодов) или из цифровых групп (для цифровых кодов), при необходимости его засекречивания подвергали шифрованию. Следует отметить, что слабость самих словарных кодов с точки зрения засекречивания сообщений прекрасно понимали ещё в XIX веке. Поэтому при передаче секретных сведений радиограмма, составленная по кодовой книге, дополнительно «закрывалась» каким-либо шифром. Для этого обычно использовали шифр простой (взаимнооднозначной) замены и уже в таком виде сообщение передавали в эфир.

Слабость подобного шифрования стала особенно заметной с началом Первой мировой войны с её массовым применением засекречивания связи и активным внедрением радиосвязи в морские сообщения.
При этом следует признать, что использование в столь сложных условиях более надёжных, но и более трудоёмких в применении криптографических средств тогда не представлялось возможным, так как шифрование и расшифрование переписки осуществлялось вручную. Заканчивался период ручной криптографии, шифровальных машин в тот период ещё не было. Шифровальные машины, начавшие своё распространение уже в 20-е годы ХХ столетия, как раз продемонстрировали учёт опыта минувшей войны. Так созрел переход к периоду машинной криптографии.

ПЕРВОРОДНЫЙ ХАОС

Но в 1914–1918 годах дешифровальщики имели явное преимущество перед связистами, обеспечивающими засекреченную связь. Особенно это стало заметно в радиосвязи, где каждый владелец чувствительного приёмника мог вести перехват шифрованных радиопередач. Огромный объём шифрперехвата, неотлаженный порядок работы связистов в сетях засекреченной связи, многочисленные ошибки и прямые нарушения режима шифрованной переписки не только открыли перед криптографами-дешифровальщиками новые возможности, но и привели к мысли об использовании для взлома шифра всего связанного с ним массива информации, а не одной лишь шифртелеграммы. Так начинался современный криптоанализ.  

СЧАСТЛИВЫЙ СЛУЧАЙ

 Среди ярких эпизодов криптографической деятельности 1914–1918 годов особенно заметна по своим впечатляющим последствиям «магдебургская» история, начавшаяся в туманную балтийскую ночь на 26 августа 1914 года. Эти последствия давно по достоинству оценены исследователями, так, американский историк криптографии Д. Кан назвал их «самой счастливой удачей во всей истории криптоанализа» (3).

Вполне разделяя такой взгляд, добавим лишь, что удача досталась тем, кто был к ней готов, и приведём подробности происшедшего.

В ту ночь германские крейсеры «Аугсбург» и «Магдебург» под прикрытием трёх эскадренных миноносцев предприняли попытку напасть на русский дозор в устье Финского залива. Однако в условиях сильного тумана крейсер «Магдебург» выскочил на камни у острова Оденсхольм. Попытки сняться с мели успехом не увенчались и был отдан приказ об эвакуации экипажа (4).

Инцидент произошёл недалеко от русского наблюдательного поста, который своевременно сообщил по телефону начальнику Службы связи Балтийского флота, что явственно слышна немецкая речь и шум машины. По приказанию командующего Балтийским флотом адмирала Н.О.Эссена к месту аварии были направлены эсминцы «Лейтенант Бураков» и «Рьяный» с начальником Службы связи капитаном 1-го ранга А.И.Непениным, а также дежурные крейсеры «Богатырь» и «Паллада».

Их быстрое появление у Оденсхольма помешало выполнить эвакуацию «Магдебурга». Уже под огнём русских крейсеров миноносцу V-26 удалось снять часть экипажа «Магдебурга» и уйти, получив на отходе прямое попадание в кормовую часть. Некоторое время «Магдебург» отвечал огнём из своих орудий, но после отхода миноносца прекратил сопротивление (1). Большая часть остававшихся на германском крейсере моряков в панике бросилась вплавь на берег. О секретных документах в суматохе, видимо, забыли. Посланный на «Магдебург» лейтенант М.В.Гамильтон вместе с немецкими матросами спустил флаг крейсера, поднял Андреевский флаг и послал одного из немецких матросов доложить командиру о прибытии русских. Вот как он описывал дальнейшее в своих мемуарах: «Я швырял ногами различные вещи, в изобилии валявшиеся на палубе. И вдруг под пакетом с рубашками заметил сигнальный код. Не желая привлекать внимание немцев, я стал толкать его ногами к борту и, когда наш вельбот оказался под нами, сбросил его в вельбот» (4). 

Поиск криптографических документов вели целенаправленно. Вскоре была сформирована и приступила к работам особая экспедиция из водолазов и минёров. «По воспоминаниям старшего лейтенанта И.И.Ренгартена, 29 августа водолазом был обнаружен утопленник. Он сжимал в руках сигнальную книгу (2-й экземпляр)» (4).

Всех захваченных у острова Оденсхольм немецких моряков в Петрограде допрашивали офицеры разведки Морского Генерального штаба (МГШ), затем их отправили в отдалённые от фронтов районы России. Командира «Магдебурга» вместе с пленными офицерами содержали в лагере для военнопленных под Хабаровском (5).

Наибольшую ценность для русских радиоразведчиков и криптографов среди обнаруженных документов представляли два экземпляра «Сигнальной книги германского флота» (SKM), секретные карты квадратов Балтийского моря, шифры и радиотелеграфные журналы крейсера. Вероятно, противник осознавал цену своей потери. Но замена кодовой книги дело весьма непростое, в результате немцы свой код не сменили.

ПОДГОТОВЛЕННАЯ ПОЧВА

 Следует отметить, что это были не первые документы по радиосвязи германского флота, с которыми познакомились балтийские радиоразведчики. Еще до начала войны в штаб Балтийского флота был передан германский сигнальный код для кораблей разведочной службы, добытый агентурной разведкой МГШ. И.И.Ренгартен оперативно выполнил перевод этого документа, что позволило ему уже в предвоенное время составить представление об особенностях организации радиосвязи на германском флоте. Да и в целом Балтийский флот был подготовлен к эффективному использованию трофеев с «Магдебурга».

Архивные документы свидетельствуют о планомерной подготовке флота к войне в эфире. «Идея ведения радиоразведки (РР) на Балтийском флоте сформировалась к концу 1911 года в среде радиотелеграфных специалистов… Личным составом корабельных соединений действующего флота был в течение 1912-1913 годов получен ценный опыт ведения РР как при нахождении кораблей в море, так и во время стоянки в пунктах базирования» (6).

И ДЕЛО ПОШЛО

Теперь о том, как балтийские моряки распорядились своей удачей. Работа с трофейными документами шла в Службе связи и в штабе Балтийского флота. И.И.Ренгартен достаточно быстро разобрался в тонкостях действовавшей организации радиосвязи германских кораблей: в правилах радиообмена, системе радиопозывных, методике составления радиограмм. «Сигнальная книга германского флота» представляла собой трехбуквенный алфавитный словарный код. Для передачи особо важной информации, радиограммы, составленные по «Сигнальной книге», дополнительно «закрывались» шифром простой замены. «В первые месяцы войны открытые (то есть без зашифрования) радиограммы составляли значительную часть германского радиообмена. Наличие в штабе флота «Сигнальной книги» позволило русскому командованию легко получить доступ к их содержанию. Разбор и обработку РРМ, как правило, производил сам И.И.Ренгартен. Имеются сведения, что разбором перехваченных радиограмм, с учетом новизны и важности этого дела, интересовался и лично командующий флотом. В дневнике адмирала Н.О.Эссена имеется, например, такая запись за 6 ноября 1914 года: "Разбирал германские телеграммы от 4 ноября и нашел одну незашифрованную...» (6).

    Уже к середине октября 1914 г. И.И.Ренгартену и его помощникам удалось наладить дешифрование немецкого радиообмена и читать составленные по сигнальной книге радиограммы. Во второй половине ноября был вскрыт общий шифр, введённый в действие 16 октября 1914 г., что позволило начать читать значительную часть шифрованного радиообмена германского флота.

БЛАГОРОДНЫЕ СОЮЗНИКИ

Спасённый из воды экземпляр сигнальной книги передали союзникам. Капитан I ранга М.А.Кедров вручил его Первому лорду Адмиралтейства У.Черчиллю в присутствии начальника Морского Генерального штаба принца Людвига Баттенбергского (4). 

Вот как оценивает захват немецких кодовых книг на «Магдебурге» в своих мемуарах У.Черчилль: «6 сентября ко мне с визитом прибыл русский военно-морской атташе. Из Петрограда он получил сообщение с изложением случившегося. Оно уведомляло, что с помощью кодовых книг русское Адмиралтейство в состоянии дешифровать по меньшей мере отдельные участки немецких военно-морских шифртелеграмм. Русские считали, что Адмиралтейству Англии, ведущей морской державы, следовало бы иметь эти книги и карты. И если бы мы прислали корабль, то русские офицеры, в ведении которых находились книги, доставили бы их в Англию. Мы незамедлительно отправили такой корабль, и октябрьским вечером принц Луи и я получили из рук наших верных союзников слегка попорченные морем бесценные документы» (3).

У.Черчилль здесь не только отдаёт дань благодарности своим русским союзникам, но и фактически признаёт первенство моряков России в начале применения криптоанализа к радиоперехвату.

ОТВЕТНЫЙ ЖЕСТ

В качестве ответного шага уже в октябре 1914 г. на Балтийское море были направлены три британские подводные лодки. Две из них сумели прорваться через преграды и минные поля в датских проливах. В сентябре 1915 года группа британских подводных лодок совершила новый прорыв в Балтийское море, среди них была лодка Е-19. По общему мнению, Ф.Кроми, командир Е-19, был самым успешным британским подводником на Балтийском театре военных действий. Главным успехом Е-19 стало торпедирование 7 ноября 1915 года в западной Балтике немецкого крейсера «Ундине» с расстояния в километр. Подводники получили заслуженные награды, Ф.Кроми стал кавалером ордена св. Георгия 4 степени. Экипаж подводной лодки Е-19 представлен на рис.1. По левую и правую руку от командира расположились двое русских радиотелеграфистов.



Рис.1. Боевое братство -  экипаж британской подводной лодки Е-19 

КОМНАТА №40

Вернёмся вновь к переданным британской стороне документам, по общему признанию действительно бесценным для Англии. Они дали «такой мощный толчок её усилиям организовать криптоанализ перехваченных криптограмм противника, что в течение всего оставшегося периода войны она намного опережала своих противников в дешифровании» (3).

Но в начале спешно сформированной группе британских криптографов оказалось вовсе не просто воспользоваться даром русских союзников. «Английские криптоаналитики были ещё настолько неопытны, что им потребовалось почти 3 недели, чтобы начать читать отдельные участки некоторых немецких военно-морских донесений» (3).

По утверждению У.Черчилля, «скрупулёзное накопление этих отрывочных сведений составляло основу информации, по которой с достаточной степенью точности можно было определить характер военных приготовлений противника в Гельголандской бухте, прилегающей к северо-западному побережью Германии» (3).

К этому времени «вся группа перебралась в большую комнату №40, расположенную близко к оперативному отделу, куда передавали дешифровки». Постепенно в «Комнате 40» пополнялся арсенал сведений о криптографическом оснащении германского ВМФ и британские разведчики делились находками со своими российскими союзниками.

СЧАСТЛИВЫЙ СЛУЧАЙ-2… И 3!

Второй важный код, используемый немецким флотом, был захвачен в самом начале войны в Австралии. В кодовой книге (HVB) содержался четырёхбуквенный код, используемый немецким флотом для сообщения с его торговыми судами. Код использовался в основном патрульными кораблями, но также и подводными лодками. Третью шифровальную книгу в «Комнате 40» получили от моряков британского траулера, ловившего рыбу близ острова Тексель в Северном море. 30 ноября рыбаки выловили сундучок, выброшенный за борт с немецкого эсминца, погибшего в бою. В сундучке среди секретных документов лежал и экземпляр немецкой военно-морской кодовой книги, «книги судоходства»(VB).

Это был код, которого недоставало в «магдебургской» находке. Код состоял из цифровых групп по 5 цифр в каждой. Он был предназначен для связи с военными кораблями, а также военно-морскими атташе, посольствами и консульствами.

РАДИОСТАНЦИЯ ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ

Расширение возможностей радиоразведки Балтийского флота по добыванию ценной разведывательной информации привело И.И.Ренгартена (рис.2) к решению «инициировать вопрос о создании особой береговой радиостанции, которая бы специализировалась исключительно на задачах радиоразведки и в первую очередь на задачах шифрперехвата… В феврале 1915 г. морским министром было принято решение об организации радиостанции особого назначения (РОН), на которую возлагалась задача ведения шифрперехвата, и где решено было сосредоточить всю дешифровальную работу по германскому флоту» (6).



Рис.2. И.И. Ренгартен, инициатор создания РОН

«Радиостанцию разместили в безлюдном месте на южном побережье Финского залива в районе мыса Шпитгамн. РОН фактически включала в себя три составных элемента: 2-киловаттную радиостанцию, предназначенную для экстренной передачи особо важной информации, приемные посты для добывания шифрматериалов и дешифровальное бюро, на которое возлагалась задача их обработки. РОН начала реально функционировать с 20 февраля 1915 года." (7).

(Окончание следует)
 
Литература

1. Партала М.А. Рифы и мифы острова Оденсхольм // Защита информации. Инсайд. 2007. №1.
2. Соболева Т.А. История шифровального дела в России. М., 2002. С. 281–282.
3. Кан Д. Война кодов и шифров. М., 2004.
4. Ежов М.Ю. Один из мифов о крейсере «Магдебург» // Вопросы истории. 2007. №2.
5. Партала М.А. «Магдебургская» история – «работа над ошибками» // Защита информации. Инсайд. 2014. №2.
6. Партала М.А., Симонов Д. Н. Радиоразведка русского императорского флота на Балтийском море: история создания // Защита информации. Инсайд. 2005. №1
7. Партала М.А. Радиостанция особого назначения на мысе Шпитгамн (1915 – 1917) и её место в истории радиоразведки Балтийского флота // Санкт-Петербург и страны Северной Европы: Материалы седьмой международной научной конференции – СПб.: РХГА, 2006.
8. Партала М.А. Радиоразведка Балтийского флота в Первую мировую войну (к истории создания) // Санкт-Петербург и страны Северной Европы: Материалы шестой международной научной конференции – СПб.: РХГА, 2005.
9. Кикнадзе В.Г. Развитие сил и средств радиоразведки отечественного военно-морского флота в первой половине ХХ века: исторический опыт и уроки. Диссертация докт. ист. наук. Военная академия ГШ ВС РФ, 2014.
10. Партала М.А. «Сигнальная книга» с турецкого крейсера «Меджидие» // Защита информации. Инсайд. 2007. №5.