На снимке: группа сотрудников Департамента полиции за работой 

С восстания декабристов 1825 года начинается история революционного движения в Российской Империи. Во второй половине XIX века в России действуют крупные революционные организации «Народная Воля», пришедшие ей на смену большевики, эсеры, анархисты и пр. Практически все они использовали шифры, причем весьма совершенные для своего времени. Создалась уникальная в истории криптографии ситуация — фактически в стране функционировали параллельные антигосударственные шифровальные службы. В частности, у большевиков такой службой руководила супруга В. И. Ленина — Н. К. Крупская. Подробнее о шифрах революционеров можно прочитать в книге А. В. Синельникова «Шифры и революционеры России» [Синельников].

«ЛИЧНОСТЬ ОТ ПРИРОДЫ ВЫСОКООДАРЁННАЯ...»

Первоначально перехваченные криптограммы передавались для дешифрования в МИД, некоторые дешифровывались сотрудниками полиции на местах, так сказать на общественных началах, однако к концу XIX века рост революционного движения, все возрастающий объем перехваченной конспиративной переписки, важность ее дешифрования заставили руководство МВД задуматься над созданием собственной дешифровальной службы. Вся работа по борьбе с революционерами была сосредоточена в Особом отделе Департамента полиции, созданном 1 января 1898 года, в котором имелось дешифровальное отделение.

В конце ХIХ — начале ХХ века в Департаменте полиции служил ряд талантливых криптографов-дешифровальщиков. Расскажем об одном из них. В середине 1890-х годов на службу в Департамент полиции на должность писаря поступил молодой человек, которому вскоре суждено было стать одним из ведущих криптоаналитиков своего времени. Это был Иван Александрович Зыбин.

Не имея никакого специального образования (он окончил обычную гимназию), Зыбин к началу 1901 года стал ведущим специалистом-дешифровальщиком в МВД Российской Империи. В скором времени он фактически возглавил дешифровальную службу Особого отдела Департамента полиции. Это стало возможным благодаря таланту, интуиции, стремлению к знаниям (Зыбин активно занимался самообразованием) и трудолюбию Ивана Александровича.

Приведем ряд цитат характеризующих криптоаналитические способности Зыбина, вот что сказано о нем в книге [Соболева, 2002]: «Работая в области дешифрования переписки революционного подполья, Зыбин естественно накопил огромный теоретический и практический опыт. Кроме того, являясь от природы личностью высокоодаренной, обладая прекрасной памятью, Зыбин к тому же был широко образован, что позволяло ему получать сведения о шифрах не чисто научно-­аналитическим способом, а с помощью косвенных сведений. Именно Зыбин ввел в практику чинов полиции, производивших арест или обыск революционеров, обычай тщательно искать среди имевшихся у них книг именно те, которые могли представлять интерес для Зыбина-дешифровальщика (эти материалы нужны были для дешифрования книжных шифров — авт.)».

В качестве примера можно вспомнить отрывок из письма Зыбина начальнику саратовского губернского жандармского управления от 7 февраля 1910 года: «…Отобранные по обыску у мещанина Николая Сергеевича Кузнецова записки зашифрованы 4, 15, 25, 29 и 35?й страницами какой-то неизвестной книги и разбору не поддаются по недостаточности материала.

Прошу Ваше Высокоблагородие уведомить в самое непродолжительное время, не было ли обнаружено по обыску у названного Кузнецова, кроме означенных записей, какого-либо издания или легальной книги с пометками на отдельных страницах или загрязненных более других какой-либо страницей от частого, сравнительно с другими, употребления и, кроме того, не встретилось ли одно и то же издание у прочих лиц, принадлежащих к одной с Кузнецовым организации, так как подобное явление в большинстве случаев указывает, что таковое издание служит ключом для шифрованных сообщений» [Соболева, 2002].

Есть и другой пример. Во время налета полиции на один из домов в Севастополе, в котором предполагалось нахождение революционеров, была обнаружена шифрованная записка. Руководство департамента полиции передало ее Зыбину для дешифрования. Зыбин предположил, что для шифрования здесь был использован книжный шифр и затребовал доставить к нему все книги, обнаруженные в доме. После анализа полученных материалов Зыбин определил книгу-ключ (это была повесть А. И. Куприна «Поединок») и успешно дешифровал криптограмму. Содержание криптограммы оказалось весьма важным, за этот успех Зыбин был награжден и получил повышение по службе.

Ещё в одном случае достигнуть успеха в дешифровании одного из писем революционеров Зыбину помогло знание цены фунта динамита. Сотрудники Департамента полиции подозревали, что в письме может содержаться эта информация и сообщили ее Зыбину, а он проведя атаку по методу «открытый — шифрованный текст» прочитал письмо.

«В РАБОТЕ — ФАНАТИК, ЕСЛИ НЕ МАНЬЯК»

Современники вспоминают о Зыбине следующее. Один из руководителей московского охранного отделения П. П. Заварзин отмечал, что это был высокий, худой, смуглый 40-летний мужчина с длинными волосами, расчесанными на пробор, имевший живой и проницательный взгляд. Заварзин писал: «По отношению к своей работе он был фанатиком, если не маньяком. Чтобы вскрыть простой шифр, ему достаточно было увидеть его только один раз. Если же ему приходилось иметь дело со сложным шифром, то он почти впадал в состояние транса, из которого выходил лишь тогда, когда шифр был вскрыт» [Кан, 2004].

Вот что Заварзин вспоминает об одном из многочисленных эпизодов работы И. А. Зыбина. Однажды в 1911 году Заварзин привлек Зыбина к работе над перехваченным письмом, в основном состоявшим из дробей. Зыбин приехал из Санкт-Петербурга и, успев только поздороваться с Заварзиным, попросил дать ему письмо. Далее Заварзин вспоминает, что «дал ему копию, но Зыбин хотел получить оригинал. Он уже было направился за ним на почту, когда ему сказали, что письмо отправлено. Заварзин уступил гостю свой стол, и вскоре Зыбин с головой ушел в работу, быстро заполняя разложенные перед ним листы бумаги.

Когда Заварзин вернулся, чтобы пригласить Зыбина на обед, то ему пришлось обратиться к Зыбину дважды, прежде чем его слова были услышаны. За обеденным столом, все еще находясь в состоянии транса, Зыбин поел супа, затем перевернул тарелку и попытался писать на ней. Но так как карандаш на тарелке не был виден, он начал писать на манжетах, не обращая ни на кого внимания. Вдруг он вскочил со стула и закричал: «Тише едешь — дальше будешь»!

После этого Зыбин сел, отдохнул и съел обед, как нормальный человек. Он объяснил Заварзину, что повторения букв в письме дали ему ключ к шифру. Выкрикнутая им фраза «Тише едешь — дальше будешь» и была искомым ключом. В дешифрованном письме шла речь о пересылке в Киев нескольких картонных коробок. В этих коробках, вероятно, находилась взрыв­чатка, так как в то же самое время русский император планировал совершить туда поездку. Заварзин немедленно установил наблюдение за адресатами письма и помешал им организовать покушение на императора» [Кан, 2004].

Есть также свидетельство бывшего сотрудника Департамента полиции Михаила Бакая: «Если встречались письма с шифром, то они расшифровывались специалистом этого дела чиновником Департамента полиции И. А. Зыбиным, который в дешифровке дошел до виртуозности, и только в редких случаях ему не удавалось этого сделать. Зыбин считается единственным своего рода специалистом в этой области, и он даже читает лекции о шифровке и дешифровке на курсах для офицеров, поступающих в отдельный корпус жандармов…

Для Зыбина важно уловить систему ключа, тогда для него не составляет труда подобрать соответствующее значение для букв или цифр… Пользуясь случаем, я обратился к Зыбину с просьбой ознакомить меня со способом разбора шифров и на это получил указание, что письмо с шифрами заранее известных ключей дешифруется очень легко, при этом он мне указал на некоторые ключи революционных организаций, полученные при посредстве провокаторов» [Синельников].

ТЩАТЕЛЬНОСТЬ К ДЕТАЛЯМ

Следует отметить, что Зыбин занимался не только криптоанализом, он разбирался в вопросах проявления тайнописи (невидимых химических чернил), работал в тесном контакте с органами перлюстрации и цензуры (интересно отметить, что материалы Зыбин забирал лично, так как их пересылка не допускалась). В первую очередь дешифровались «химические письма», в которых довольно часто оказывались адреса и явки, потом дело доходило до дешифрования документов захваченных при обысках и арестах.

Важное значение придавал Зыбин выявлению корреспондентов революционных сетей связи по почерку. Вот один пример: в сентябре 1910 года «старший помощник делопроизводителя, коллежский советник Зыбин и чиновник для письма ДП коллежский регистратор Жабчинский рассматривали фотоснимки воззвания под заголовком «РСДРП», начинавшееся словами: «Товарищи! Тяжелое и безотрадное время…» и подписанное: «Орловская Группа РСДРП», а также протокол допроса ротмистром Шульцем крестьянина Ивана Федоровича Курбатова».

Был проведен подробный анализ почерка воззвания и почерка Курбатова и дано очень осторожное заключение «о схожести букв». Подобная работа проводилась весьма активно. Так в результате исследования «по почерку» была выявлена переписка крупных революционеров В. И. Ленина, В. Ногина, Ю. Цедербаума и других активных деятелей РСДРП [Соболева, 2002].

Занимался Зыбин и вопросами улучшения условий труда дешифровальщиков Департамента полиции. Надо сказать, они были весьма далеки от идеальных, дешифровальщики размещались в тесных и душных помещениях, в которых постоянно применялись химические вещества для проявления стеганографии, царила бесконечная толчея. Разумеется, продуктивно работать в таких условиях было трудно, поэтому неудивительно, что большую часть дешифровальной работы Зыбин и его коллеги проводили дома.

КУЗНЕЦ КАДРОВ

Большой вклад внес И. А. Зыбин в подготовку дешифровальщиков для правоохранительных органов России. В 1901 году Зыбин докладывал руководству Департамента полиции о необходимости обучения криптоанализу сотрудников правоохранительных органов (прежде всего жандармских офицеров на местах). Такая потребность обуславливалась рядом причин.

Во-первых, объем перехваченной революционной корреспонденции стремительно возрастал. Если в конце XIX века по всей России перехватывалось около 200 шифрованных писем в год, то, начиная с 1901 года, эта цифра увеличилась на порядок — 2 500, а в 1910-х годах она подскочила до 4 000 – 5 000 ежегодно! Объемы шифрованных документов добываемых при обысках и арестах также лавинообразно росли. При этом всю дешифровальную работу приходилось вести немногочисленным сотрудникам Особого отдела.

Во-вторых, системы шифрования, применяемые революционерами постоянно усложнялись, простые словарные и стихотворные шифры применялись все реже, как писал Зыбин в докладной записке от 22 мая 1903 года директору Департамента полиции А. А. Лопухину «…более опытные революционные деятели (группа «Искра» и др.) пользуются для переписки в настоящее время или двойными ключами, или страницами малоизвестных книг и брошюр, избирая для каждого отдельного корреспондента отдельную книгу и избегая повторения страниц, что крайне осложняет работу» [Синельников]. Если раньше нередко дешифровались одиночные криптограммы, то теперь для успешного дешифрования обычно требовалось наличие комплекта из нескольких криптограмм зашифрованных на одном ключе.

Между тем штат дешифровальной службы Особого отдела был весьма небольшим. Так в 1903 году работой по дешифрованию революционной корреспонденции помимо Зыбина занимались всего несколько человек. Среди них был ученик Зыбина, выпускник Санкт-Петербургского университета В. Н. Жабчинский. Зыбин говорил о нем, что Жабчинский может разбирать шифры на любом языке. Специалист по фамилии Владимиров занимался дешифрованием и переводом «химических» писем, прокламаций и прочих материалов, написанных на еврейском языке. Так же вместе с Зыбиным работали В. Н. Зверев и ротмистр Мец. На местах дешифровальной работой продолжали заниматься «на общественных началах». Разумеется, справиться с все возрастающим потоком шифрованных материалов, такими малыми силами было крайне трудно.

Именно поэтому Зыбин готов был сам обучать криптоанализу сотрудников правоохранительных органов, начать он предложил с офицеров штаба Отдельного корпуса жандармов. Зыбин хотел обучить их  методам дешифрования наиболее употребляемых революционерами шифров. По мнению Зыбина эти знания пригодились бы и для офицеров наиболее важных жандармских управлений и охранных отделений. «И в скором времени можно было бы достигнуть того, чтобы в каждом из наиболее важных жандармских управлений, а также в охранных отделениях имелись офицеры, «знакомые» с приемами дешифрования», — писал Зыбин [Соболева, 2002]. Руководство одобрило инициативу Зыбина, и через некоторое время началось обучение.

ПРОТИВ ВРАГА ВНЕШНЕГО

Одновременно с этим И. А. Зыбин стал преподавать основы криптоанализа для офицеров военного ведомства. Иван Александрович Зыбин занимался дешифрованием не только революционной переписки. В функции Департамента полиции входила и контрразведка, в том числе и наблюдение за дипломатами и другими иностранцами, находившимися на территории России. Известно, что Зыбин работал с шифрованной перепиской австрийской агентуры в России. В период Первой мировой войны Зыбин и его коллеги из Департамента полиции работали над дешифрованием военных и агентурных сообщений противников России (Германии, Австрии и Турции).

К сожалению, дешифровальщикам из МВД материалы поступали с задержкой, часто это были короткие сообщения, отдельные криптограммы, не передавалась информация о возможном содержании сообщений, обстоятельствах перехвата криптограммы. Вся вышеперечисленная информация могла бы существенно помочь криптоаналитикам. Но все же сотрудники и агентура Департамента полиции и военные старались делать все возможное для помощи своим дешифровальщикам.

Так известно, что в ходе войны были добыты ряд немецких и турецких военных и агентурных шифров и кодов. Разумеется велась и аналитическая работа по вскрытию вражеских шифров. Именно таким образом весной 1915 года команда Зыбина вскрыла ряд криптограмм австрийских и немецких агентов, посланных в Берлин, Вену и Брашов. В этом же году был прочитан ряд австрийских военных сообщений. Группа криптоаналитиков Департамента полиции во главе с Зыбиным за дешифрование вражеской шифрованной переписки была награждена денежной премией.

ИСПЫТАНИЕ НА СТОЙКОСТЬ

Еще одним аспектом деятельности Зыбина-криптоаналитика была оценка стойкости российских шифров. Приведем оценку одного из них сделанную Зыбиным 20 июля 1910 года: «Предлагаемая система шифрования с помощью двух вращающихся концентрических кругов является мало удобной, во?первых, потому, что по ней подлежащий зашифрованию текст предварительно пишется длинными 40-буквенными группами в две строки каждая; последнее возможно лишь в тех случаях, когда весь текст депеши шифруется сплошь, без всяких пропусков; во?вторых, обязательное отделение каждого слова от следующего за ним знаком препинания, причем последний всякий раз обозначается парою цифр, излишне удорожает шифр и др.; в?третьих, сама система концентрических кругов излишне громоздка и не достигает цели в смысле сохранения секрета депеши, так как при любом наложении кругов и при всяких комбинациях для обозначения каждой буквы и каждого знака препинания имеется лишь два числа — четное и нечетное.

Например, буква А всегда будет обозначаться числом 37 или 28; буква Б — 39 или 20 и т. п., вследствие чего круги эти являются совершенно излишними; значения букв гораздо удобнее можно расположить в виде таблицы, как в Департаментском полицейском ключе, в котором, между прочим, для каждой буквы имеется от двух до четырех значений» [Соболева, 2002].

В 1916 году И. А. Зыбин был уволен по подозрению в разглашении известных ему секретных сведений. Приводится текст [Соболева, 2002] одной из докладных руководству Департамента полиции от оставшегося неизвестным сотрудника: «Ваше Превосходительство! Вы удивляетесь, что секреты ДП являются достоянием публики, а дело очень просто: находящиеся на службе в ДП писцы и чиновники постыдным образом продают эти тайны. Удачно удален Зыбин…».

И. А. Зыбин, обладая исключительными способностями и талантом, на протяжении своей карьеры занимал весьма скромные должности. В начале своей службы он был старшим помощником делопроизводителя, а к концу ее дослужился до делопроизводителя.

После Октябрьской революции И. А. Зыбин стал сотрудничать с Советской властью, правда сначала в качестве простого писаря в Мурманске. Но в 1921 году он поступил на работу в знаменитый Спецотдел ВЧК — криптографическую службу Советской России. Подробнее о Спецотделе можно прочитать в серии статей [Бабиевский, 2011–2012]. Иван Александрович внес большой вклад в обучение молодых советских криптоаналитиков и возрождение криптографической службы на своей Родине. Интересно отметить, что во время своих занятий Зыбин охотно рассказывал, как он дешифровал криптограммы революционеров, в том числе и письма В. И. Ленина.

ЛИТЕРАТУРА

1. [Бабиевский, 2011] Бабиевский В. В., Бутырский Л. С., Ларин Д. А. История Спецотдела ВЧК — ГПУ — ОГПУ. Часть 1. Начало. // Защита информации. INSIDE. № 3, 2011, с. 79–83.
2. [Бабиевский, 2011–2] Бабиевский В. В., Бутырский Л. С., Ларин Д. А. История Спецотдела ВЧК — ГПУ — ОГПУ. Часть 2. Шяфровальная служба. // Защита информации. INSIDE. № 4, 2011, с. 87–96.
3. [Бабиевский, 2011–3] Бабиевский В. В., Бутырский Л. С., Ларин Д. А. История Спецотдела ВЧК — ГПУ — ОГПУ. Часть 3. Радиосвязь в СССР и радиотехнические службы органов безопасности в первой половине ХХ века. // Защита информации. INSIDE. № 5, 2011, с. 88–96, № 6 с. 77–84.
4. [Бабиевский, 2012] Бабиевский В. В., Бутырский Л. С., Ларин Д. А. История Спецотдела ВЧК — ГПУ — ОГПУ. Часть 4. Радиоразведка и криптоанализ. // Защита информации. INSIDE. № 1, 2012, с. 50–56, № 2, с. 87–96.
5. [Кан, 2004] Кан Д. Война кодов и шифров. М.: РИПОЛ КЛАССИК, 2004.
6. [Синельников] Синельников А. В. Шифры и революционеры России // www.hrono.ru
7. [Соболева, 2002] Соболева Т. А. История шифровального дела в России. М.: ОЛМА-ПРЕСС-Образование, 2002.
8. [hrono] www.hrono.ru/lib_s/shif15.ru