Ныне трудно представить себе, что ещё чуть более полувека назад слово «криптография» было совершенно непривычно широкой аудитории. Вместе с тем термины «зашифрование», «дешифровка» многим казались вполне понятными.

Безусловно, немалая в том заслуга авторов всемирно известных литературных произведений, прежде всего А. Конан Дойля. Внесла свой вклад и научно-популярная литература, связанная с историей и языкознанием. Накопилось уже немало книг, увлекательно повествующих о процессе дешифровки древних текстов на утраченных языках.

 

ЮБИЛЕЙНЫЙ ГОД

Недавно список интересных изданий пополнил русский перевод книги Майкла Ко «Разгадка кода майя. Как учёные расшифровали письменность древней цивилизации» (англ. Breaking the Maya Code). Раньше в сообщениях об этом сочинении название переводили как «Взлом кода майя», что точнее соответствует оригиналу. Вероятно, автор книги в первом англоязычном издании 1992 г. хотел привлечь к ней внимание броским заголовком.

Появление русского издания именно теперь можно объяснить, несомненно, сразу несколькими памятными для любителей лингвистики и дешифровки датами уходящего 2022 г.

Как известно, благодаря французскому египтологу Ж.-Ф. Шампольону с 1822 г. стало возможным чтение многочисленных древнеегипетских текстов. Именно с той поры 200-летней давности началось увлекательное знакомство широкой аудитории с муками дешифровки древних письменностей. 

Но всё же издание книги М. Ко больше связано с другим юбилеем. Она посвящена нашему соотечественнику Юрию Валентиновичу Кноро́зову, родившемуся в 1922 г. Именно ему удалось внести главный вклад в дешифровку письменности майя в 1952 г.

Сама история утраты знаний об этой письменности весьма поучительна. Ведь в первые десятилетия после появления испанцев в 1517 г. в Центральной Америке письменность майя опиралась на множество её знатоков среди этого народа, проживающего и поныне на полуострове Юкатан, а также подкреплялась немалым числом читаемых текстов. Однако уже во второй половине XVI века и читателей, и сами тексты можно было отыскать лишь с большим трудом. Таков результат встречи с другой цивилизацией — европейской. Вероятно, сказались и завезённые из Европы новые болезни — грипп, корь и оспа, смертельно опасные для местных жителей.

 

ЗАБРАКОВАН МЕДКОМИССИЕЙ

Будущий удачливый дешифровщик Юрий Кнорозов родился в пригороде Харькова в семье крупного транспортного руководителя. После окончания школы в 1939 г. он собирался выбрать одну из военных специальностей подобно старшим братьям, но был забракован медицинской комиссией. Запасным вариантом стал исторический факультет Харьковского университета, где всё сложилось благополучно. Вскоре Кнорозова увлекли лекции по психологии и древнеегипетский язык.

Великая Отечественная война вновь изменила все замыслы. В начале июля 1941 г., после второго курса, Юрия направили на строительство оборонительных сооружений под Чернигов. Там он в числе многих попал в «котёл», уцелел и в октябре вернулся по уже оккупированной территории домой. Как известно, весной 1943 г. Харьковщина была освобождена на короткое время советскими войсками. Тогда Юрию удалось добраться до Воронежа, а затем и до Москвы. Благодаря помощи отца в сентябре 1943 г. Кнорозова приняли на второй курс исторического факультета МГУ. В апреле 1944 г. он был призван на нестроевую службу телефонистом в подмосковной воинской части и в октябре 1945 г. вернулся в МГУ на третий курс. Приведённые подробности здесь вполне уместны, поскольку они значительно повлияли на события жизни молодого Ю. Кнорозова.

 

УЧИТЕЛЬ

На истфаке МГУ Юрий увлёкся этнографией, её и выбрал для своей специализации. Кафедру этнографии тогда возглавлял Сергей Павлович Толстов. Он стал научным руководителем Юрия. Фамилия Толстов хорошо знакома выпускникам технического факультета ВШ КГБ и ИКСИ. Им памятен Георгий Павлович Толстов (1911–1986) — известный математик, знаменитый своими лекциями и замечательными учебниками по математическому анализу. Учителем Кнорозова стал старший брат Георгия Павловича — Сергей Павлович.

С. П. Толстов (1907–1976) — крупный историк, этнограф, открыватель древнехорезмийской цивилизации — был значителен и как человеческая личность. В первые же дни Великой Отечественной войны молодой профессор МГУ Толстов записался добровольцем. Вскоре по указанию властей всех профессоров вернули на места работы, но трое отказались подчиниться, один из них — Сергей Павлович. На фронте его способности быстро стали востребованы. Его назначили командиром отделения разведки батареи в противотанковом дивизионе, а затем — командиром взвода разведки артполка стрелковой дивизии. В октябре вместе с дивизией он попал в окружение под Ельней. Возглавил выход отряда, хотя сам был ранен и контужен. На этом фронт для С. П. Толстова закончился, а после госпиталей в конце 1942-го его назначили директором Института этнографии АН СССР. Одновременно в 1943–1945 годах он был деканом истфака МГУ.

 

ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С ПИСЬМЕНАМИ МАЙЯ

Практикой по этнографии на истфаке тогда руководил С. А. Токарев, возглавлявший в Институте этнографии направление американистики. Он и увлёк Кнорозова письменностью майя, предложив познакомиться со статьёй немецкого исследователя П. Шельхаса «Дешифровка письма майя — неразрешимая проблема?». Это случилось в 1946 г.

Чтобы представить себе письменность майя, предлагаю взглянуть на один из её текстов в камне (илл. 1).

Иллюстрация 1. Фрагмент надписи из музея Паленке, Мексика

 

И КРИПТОАНАЛИТИКИ НЕ СМОГЛИ

Понятно, что исследователи из США и европейских государств давно, сразу после успехов Шампольона, пытались читать тексты майя. После Второй мировой войны привлекали к их дешифровке даже бывших, уже ставших известными, криптоаналитиков Уильяма Фридмана и его жену Элизабет. С У. Фридманом в США связывают успех взлома японской «пурпурной» шифровальной машины. Супружеская пара после недолгих попыток признала бессилие своих формально-логических методов, а большого желания погружаться в глубины исторической методологии у неё не было.

Самим историкам временами сопутствовал значительный успех, но лишь в дешифровке некоторых специальных текстов. Так, ещё в 1880 г. в Дрездене сумели дешифровать календарь майя по материалам кодекса, хранившегося там в королевской библиотеке (илл.2).

Иллюстрация 2. Фрагмент Дрезденского кодекса майя

 

Кодексами обычно называют древние аналоги книг. Кодексы майя — это покрытые текстом длинные полосы местной бумаги из измельчённого луба фикуса, сложенные в виде гармошки. Дрезденский кодекс в разложенном состоянии имеет длину около шести метров.

Постепенно в среде исследователей восторжествовало мнение о чисто символической функции знаков майя, так до Шампольона думали и о назначении египетских иероглифов. В первой половине ХХ века сложилась влиятельная школа майянистики во главе с энергичным англичанином Э. Томпсоном, который, полностью отрицая звуковую основу письма майя, препятствовал публикациям исследований в этом направлении. В то же время создавались всё более полные каталоги знаков майя.

 

РЕШИТЕЛЬНЫЙ ВЫБОР

Летняя практика Кнорозова в 1947 г. прошла на базе Хорезмской экспедиции в Узбекистане. По материалам практики и под руководством С. П. Толстова в 1948 г. Юрий защитил дипломную работу. Но вскоре при обсуждении с Толстовым планов на будущее он решительно заявил, что связывает их с майя и Мексикой, а не со Средней Азией.

Здесь следует упомянуть важный момент. К этому времени Юрий уже глубоко погрузился в майянистику. Он приступил к переводу «Сообщения о делах в Юкатане» епископа Диего де Ланда, важного источника по истории народа майя, содержащего сведения о языке и письменности. В библиотеке им. Ленина имелся микрофильм с французским изданием этой испанской рукописи XVI века. Как оказалось в дальнейшем, это произведение сыграло в деле дешифровки текстов майя ключевую роль — подобно случившемуся с Розеттским камнем, раскопанным французскими археологами и пригодившимся Шампольону для чтения египетских иероглифов. Заметим, что рукопись де Ланда, впервые обнаруженная и изданная в 1864 г., неоднократно становилась основой для безуспешных попыток дешифровки письменности майя. А вот Ю. Кнорозов, как он сам вспоминал, уже в начале знакомства с текстом де Ланда почувствовал, что прикоснулся к ключу. Это ощущение стало стимулом к дальнейшему многолетнему кропотливому труду до самого его успешного завершения.

 

ПРИЯТНЫЕ ОЖИДАНИЯ БЫЛИ ПРЕРВАНЫ

Тогда, в 1948 г., приятные ожидания поступления в аспирантуру и приближения к крупному открытию неожиданно были прерваны. Оказалось, что пребывание Юрия на оккупированной территории в 1941–1943 годах не позволяло ему претендовать на место в аспирантуре сразу после окончания университета, несмотря на энергичную поддержку Толстова и Токарева. Согласно практике того времени, Кнорозов должен был отработать 2–3 года учителем в сельской школе и только после этого поступить в аспирантуру. Такой вариант, вероятно, не устроил Юрия и его наставников. По их общему решению с 1 января 1949 Кнорозов был зачислен младшим научным сотрудником в Музей этнографии народов СССР в Ленинграде.

Обязанности в музее включали разбор коллекций и архива, «выбивание пыли из туркменских ковров» и проведение экскурсий для школьников на тему «Сталинская конституция». Конечно, главной задачей Юрия стала дешифровка письменности майя. В ту пору в предоставленной ему для жилья комнате стены были заполнены прорисовками иероглифов майя, а рабочее место в музее — забито книгами (илл. 3).

Иллюстрация 3. Ю. В. Кнорозов на рабочем месте

 

Интересно, что соседство Юрию на рабочем месте почти весь 1949 г. составлял Л. Н. Гумилёв, знаменитый ныне историк и географ, а тогда молодой кандидат наук.

 

УДАЧА В САМОМ НАЧАЛЕ

Основой дешифровки Кнорозова стало признание им не рисуночного, а звукового характера письма майя. Юрий был уверен, что ключом к фонетическому чтению должен стать «алфавит де Ланда», несмотря на неудачи попыток его применения предыдущими исследователями.

Так, прежних дешифровщиков ставил в тупик пример де Ланда, в котором тот сообщал, что для обозначения слова «петля» («лэ») писцы майя использовали знаки «э-лэ-э-лэ». А Кнорозов быстро сообразил причину появления этого сочетания знаков. Ведь, диктуя слог «лэ», де Ланда вначале назвал составляющие его буквы, а затем и весь слог: «элэ» (испанское название буквы «л»), «э» (название буквы «э», совпадающее с её звучанием) и слог «лэ». Писец послушно записал всё, что ему продиктовали, так родилось непонятное «э-лэ-э-лэ». Точно так же выглядела запись и в других примерах де Ланда, и там тоже смешивались названия испанских букв с их фонетическими значениями (илл. 4).

Эта безусловная удача уже в самом начале исследования постепенно вселила уверенность и в его успешном завершении.

Иллюстрация 4. Лист рукописи с «алфавитом де Ланда»

 

И СНОВА УДАЧНО СЛОЖИЛОСЬ

Интенсивные работы Юрия по дешифровке не только подтвердили весомость знаний, приобретённых в годы учёбы, но и потребовали значительного и быстрого их пополнения. Так удачно сложилось, что ровно в то же время английский исследователь Майкл Вентрис, ровесник Юрия, занимался дешифровкой крито-микенской письменности, пытаясь связать её фонетику с древнегреческим языком. Он активно популяризировал свою методику, но среди западных исследователей внимания не встретил. Юрий же, оценив сходство задач, своей и Вентриса, нашёл в его методе много полезного. По существу, это был комбинаторно-статистический метод, новый для этнографии и археологии и с безусловно криптографическими корнями. Вот он-то и стал теоретической базой дешифровки письменности майя.

Начались скрупулёзные статистические подсчёты частот важных характеристик письма по всем доступным кодексам майя с одновременной классификацией результатов такого анализа.

В результате своих трудов Кнорозов доказал, что в алфавите де Ланда представлены слоговые знаки. Кропотливыми исследованиями удалось продемонстрировать, как епископ добился точной передачи фонетики языка, различия твёрдых и мягких согласных, других нюансов звучания речи.

 

«ЭТА РАБОТА СОСТАВИТ СЛАВУ СОВЕТСКОЙ НАУКИ…»

Летом 1950 г. Токарев и Толстов предприняли вторую попытку устроить Кнорозова в аспирантуру, на этот раз в Ленинградское отделение Института этнографии АН СССР (Кунсткамеру). По современным сведениям, наставники Юрия изначально предполагали, что его диссертация будет сразу на соискание докторской степени, а не кандидатской, поэтому готовились серьёзно. В 1950 г. Кнорозов поступил в Вечерний университет марксизма-ленинизма, сдал на отлично все вступительные экзамены в аспирантуру, на работе получил премию и благодарность с занесением в личное дело. Прошение о зачислении Кнорозова в аспирантуру было подано в Президиум АН СССР в декабре 1950 г. В сопроводительном письме научный руководитель С. А. Токарев впервые заявил о наметившемся успехе в чтении письменности майя и предположил, что «эта работа, когда она будет доведена до конца, составит славу советской науки...»

И вновь было отказано по прежней причине — из-за пребывания на оккупированной территории. Но, несмотря на болезненные уколы самолюбия, работа продвигалась ударными темпами. Уже в ноябре 1951 г. Кнорозов рапортовал в письме Токареву о завершении дешифровки.

 

МИНУЯ АСПИРАНТУРУ, СРАЗУ В ДОКТОРА НАУК

Первая статья о дешифровке письменности майя вышла уже в 1952 г. в академическом журнале «Советская этнография», его главным редактором был С. П. Толстов. Спустя год публикации появились на испанском языке в Мексике. Тогда же Кнорозов перешёл во вновь открытый сектор Америки, Австралии и Океании в Кунсткамере. Выполненный им перевод «Сообщения о делах в Юкатане» с обширным предисловием был принят к печати Издательством Академии наук. По существу, это была уже готовая диссертация. Наставники посоветовали Кнорозову представить её как соискателю учёной степени, минуя аспирантуру.

Защиту провели 29 марта 1955 г. в Москве, в диссертационном совете Института этнографии, где председательствовал С. П. Толстов. Накануне он оповестил журналистов, пообещав им громкое, общественно значимое событие.

После официальных оппонентов и внушительного доклада научного руководителя председатель совета С. П. Толстов объявил, что для работы Ю. В. Кнорозова «кандидатской степени мало». Его поддержали и официальные оппоненты, и члены совета. Докторов среди них было немало. По заранее подготовленной С. П. Толстовым процедуре провели двойное голосование и приняли положительное решение сначала о кандидатской, а затем и о докторской степени для соискателя.

 

ВКЛАД БЫЛ ОЦЕНЁН, НО…

Неординарное событие освещалось в советской прессе и за рубежом. Хотя Кнорозов не попал на прошедший тогда в Риме международный конгресс историков, его доклад был опубликован на русском и английском языках. Как общественное признание можно расценить и предновогоднюю публикацию в журнале «Советский Союз» популярной статьи Кнорозова «Загадка майя». А в 1956 г. состоялось и его очное общение с самыми значительными специалистами по майянистике на Международном конгрессе американистов в Копенгагене. Вклад Кнорозова был оценён, но его подлинное признание среди майянистов растянулось на годы. Достигнутые результаты были бесспорны, но базовые положения, приведшие к ним, нередко вызывали возражения и неприятие, вплоть до подозрений в оккультизме. К сожалению, к науке здесь примешалась политика. Окончательное признание заслуг Кнорозова в майянистике пришло только к концу 1970-х годов.

 

ОТ «РУЧНОЙ» ДЕШИФРОВКИ — К «МАШИННОЙ»

А в конце 1950-х годов Юрий Валентинович с энтузиазмом принялся за расширение поля применения своей методики. Замышлялась даже разработка основ универсальной теории дешифровки древних письменностей. Такой шаг представлялся вполне естественным, ведь одновременно с Кнорозовым, благодаря использованию родственной методики, громкого успеха в дешифровке крито-микенского письма добился и М. Вентрис.

Предстояла трудоёмкая систематизация эффективно применённых методик, предполагавшая последующую их реализацию на средствах вычислительной техники. В 1959 г. Кнорозова привлекли в Научный совет по кибернетике при Президиуме АН СССР. Разработкой программ для ЭВМ занялись математики. Началось создание библиотеки программ, позволяющих статистически обработать системы письма, обладающие значительным объёмом текстов.

Летом 1959 г. материалы Кнорозова передали в Институт математики Сибирского отделения Академии наук. Руководители института уже в 1960 г. заявили о дешифровке письменности майя, якобы благодаря обработке с помощью ЭВМ массива рукописей. Эти результаты сенсационно докладывались на конференциях по машинному переводу и автоматической обработке текстов. Апогеем стало вручение Н. С. Хрущёву четырёхтомника «Применение электронных вычислительных машин в исследовании письменности древних майя». Хотя основу этого труда составила база данных Кнорозова, его самого старательно задвинули на задний план, чем немедленно воспользовались и западные оппоненты.

Юрий Валентинович вскоре едко отозвался на принижение своего вклада статьёй в авторитетном академическом журнале «Вопросы языкознания», где отметил: «Проведённая авторами работа показала практически, что современная вычислительная техника может быть использована для целей дешифровки древних систем письма... Следует заметить, что если бы результаты „машинной“ дешифровки не совпали с результатами предшествовавшей ей „ручной“, то пришлось бы пересматривать „машинную“ (а не уже доказанную „ручную“), как её и придётся пересматривать в той части, где приведены заведомо неправильные фонетические чтения (хотя они также дублируют опубликованные раньше). „Машинная“ дешифровка только отчасти дублировала „ручную“ и не прибавила нового к нашим знаниям о письме майя».

Статья была оперативно опубликована и на испанском языке в Мексике.

 

РЯДОМ С ШАМПОЛЬОНОМ

В 1963 г. вышла монография Кнорозова «Письменность индейцев майя» с обширным каталогом иероглифов, автор поместил туда и критический отзыв о работе новосибирских математиков. Вероятно, именно «колючие» внутренние академические отношения не позволили Юрию Валентиновичу достичь званий академика или члена-корреспондента. Вместе с тем он получал и премии, и государственные награды, а в 1977 г. был удостоен звания лауреата Государственной премии СССР. В официальной «Справке о творческом вкладе соискателя» его поставили рядом с Шампольоном. Свой лауреатский знак Кнорозов носил постоянно.

Крупных успехов в его научной карьере больше не случилось, хотя предпринимались достаточно эффективные попытки дешифровать письменность долины Инда, знаки острова Пасхи и другие древние тексты. При этом уже неизменно при анализе источников использовались и программы для ЭВМ.

Ю. В. Кнорозов с сиамской кошкой Асей (Аспидой)

 

В 1990-е годы Юрий Валентинович впервые посетил места обитания древних и современных майя — Гватемалу и Мексику (илл. 5).

Иллюстрация 5. Награждение Ю. В. Кнорозова президентом Гватемалы

 

Вероятно, в жизни Ю. В. Кнорозова, чьё столетие отмечается в 2022 г., были и другие значительные для него моменты, но главные события свершились уже в начале 1950-х годов.